здесь, — ответил я.
Какое удовольствие, подумал я, любоваться на эти черные глаза не мгновение, а дольше.
— Я быстро, — сказала она. — Компания предложила мне участие в разработке диска частичного давления. Это страшно интересно, но я подумала, может быть, у вас… вы ведь ближе к тому времени. Я хотела вас спросить, что вы думаете о самой идее.
— Диск частичного давления? Боюсь, это мне ни о чем не говорит…
Ее не смутило мое невежество, она тут же стала объяснять:
— Это способ воздушного транспортирования. Контролируется давление на поверхностях диска, и атмосфера толкает диск в сторону более низкого давления. Этот принцип позволяет передвигаться с очень большой скоростью, поскольку нет звукового барьера: аппарат фактически движется не в воздухе, а в области частичного вакуума, в самом его эпицентре…
Ее глаза встретились с моими, и она остановилась.
— Ну, это я так, между прочим, — сказала она. — Суть дела в том, что мне предлагают работать в подразделении нашей компании, которое находится в будущем времени, на несколько столетий впереди. Но оно все же остается параллельным вашему времени, и я подумала, что, может быть, вы согласитесь немного рассказать мне о нем, то есть о времени, в котором вы живете. Мне мельком показали ваш мир, и это потрясающе, но там повсюду масса высокой технологии, и я должна сознаться, что не привыкла к такому…
Мне следовало рассказать ей хотя бы о некоторых преимуществах и недостатках жизни среди более высоких, чем в Даксфорде, технологий; но прежде чем моя вежливость призвала на помощь разум, я выпалил:
— Не соглашайтесь.
От удивления у нее даже рот раскрылся, а глаза вопросительно уставились на меня.
— Ричард, я не просила вас принимать решение. Я надеялась, что вы можете…
— Ох, простите меня, — сказал я, — как глупо с моей стороны.
Я стал искать объяснение и сразу же нашел его:
— Лаура, я беглец. Я бежал от высоких технологий. И поэтому я здесь. В том мире, где я живу, мой малыш
Она кивнула. Стоило ли мне продолжать?
— Это большая возможность, — сказала она.
— Возможность… чего?
— Ну, учиться. Расти. Изменяться.
— Вы летаете на
— Да, — растерянно кивнула она. — Компания очень охотно помогает нам в летной практике. Разрешение на полеты класса А я получила еще год назад.
— Так вот, если вы отправитесь в двадцать третье столетие, то будете проектировать диски, летающие с гиперскоростью. Где же ветер?
Она внимательно всматривалась в мое лицо.
— Вы будете скучать по нему, — продолжал я. — По грохоту четырех цилиндров и свисту деревянного пропеллера, по пению ветра в натянутых тросах. Вы будете скучать по всем людям, которые знают эту музыку, которые создают ее.
— А если я остаюсь здесь, если я не отправлюсь в то столетие, то не буду ли я скучать по высокой технологии? Почему вы об этом не спрашиваете?
Ее глаза неотступно следили за моими.
— Да, я должен был спросить об этом.
Ласковый ветер прикоснулся к нам, взъерошил траву, потом разгладил ее, разровнял и оставил в покое. Лаура тоже успокоилась.
— Скучаешь за тем, от чего твое сердце отказалось, — сказала она.
— По-моему, вам не нужен был совет, Лаура.
— Ой, как вы ошибаетесь! — воскликнула она.
Затем, помолчав, сказала задумчиво:
— Вы мне очень помогли. Я никогда этого не забуду.
К моему удивлению, она вдруг шагнула вперед и чмокнула меня в щеку.
Я не споткнулся и не ударился, но ощущение было такое, словно я поскользнулся и свалился с ветки какого-то зачарованного дерева. Целый и невредимый, я открыл глаза.
Угли в камине осыпались под решетку серым птичьим пухом. Старые часы тикали все так же. Не прошло и часа.
На улице стемнело и начался дождь. Мой кулак, крепко сжатый вокруг латунного логотипа компании, оказался пустым. В противоположность сердцу — оно было странным образом переполнено.
Лаура Бристоль примет такое решение, какое сама захочет, подумал я.
И, какое бы она ни выбрала, для нее оно будет правильным.
Я наклонился к камину и положил свежее полено на угли.
За сорок лет полетов я встречался с тысячами летчиков и, думаю, еще тысячами людей, которые любят небо. Сколько из них нашли это место еще до меня? Сколько раз то один, то другой из них проскальзывал в мир Сондерс-Виксен ради чистого удовольствия и спокойно парил в том небе, таком простом и добром, где даже солнечный свет другой, и работал на машинах, которые в нашем времени не существуют, и встречал друзей и возлюбленных, которых ему так недоставало здесь?
Перекрывая пространство моей комнаты, рядом с этой минутой движется городок Даксфорд, и ему не угрожают войны.
Что бы ни происходило в моем двадцать первом столетии, всего в трех глубоких вздохах отсюда стоят ангары Сондерс-Виксен Эйркрафт Компани, Лтд., в своем уютном 1923-м году — прошлое, которое ждет случая стать моим будущим, когда я задумаю и воображу новое путешествие.
Там живут Дерек Готорн и Лаура Бристоль и десятки незнакомых мне инженеров и бизнесменов, конструкторов и летчиков, у которых мне есть чему поучиться.
Готорн прав. Наш мир — это грызня, здесь нет места для домашних котят.
Но иногда, я думаю, я буду рад находить его землю. И я рад, что у меня есть выбор.
