– Есть полбака. – Он о чем-то подумал и снова заглушил двигатель. Тот работал прекрасно. – Центральный бак, – пояснил он. – Все прекрасно работает, когда топливо поступает из верхнего бака.
Он поэкспериментировал, и оказалось, что пока двигатель получает топливо из большого бака, расположенного по центру верхней пары крыльев, его заглушить никак не удается.
– Вот оно в чем дело, – наконец заключил он. – Топливный горизонт не в порядке, или что-то в карбюраторе. Когда выжимаешь полный газ, ему нужно это дополнительное давление.
Неполадка была устранена, и мы решили отметить это прыжком с парашютом. Стью не терпелось занести в свой список прыжков надпись: «прыжок из Тревлэйра». Где-то около полудня мы поднялись в воздух и строем из двух самолетов стали набирать необходимую для прыжка высоту.
На высоте 2500 футов я от них оторвался и стал кружить, ожидая, когда Стью полетит вниз.
Если прыжок пройдет, как мы рассчитывали, то нам придется потрудиться – толпа вокруг взлетной полосы собиралась немалая. Но прыжок вышел не совсем таким, как было задумано. Стью не попал в нужную точку приземления. Я опускался следом за ним, соображая, что с моей позиции нельзя точно сказать, куда он приземлится. Однако чем ниже мы спускались, тем яснее становилось, что на полосу ему не попасть и что все может закончиться тем, что он зацепит телефонные провода, идущие к югу через пустырь.
Он пролетел в нескольких футах от проводов и приземлился в сорняках, затем вскочил и помахал нам, что с ним все о'кей. Мы со Спенсом в качестве рекламы прошлись строем над полосой, потом разделились и сели. Нас уже поджидала толпа желающих полетать, подошел, неся с собой парашют, запыхавшийся Стью.
– Ребята! Я думал, мне висеть в проводах! Я зазевался и слишком поздно обратил внимание на ветер. Неудачный прыжок!
Но так уж вышло. Трагедии не случилось, так что мы принялись за работу.
Стью запихнул парашют в свой спальник и тут же принялся приглашать желающих покататься. Я кивнул Спенсу: «поехали», и мы разошлись по кабинам своих машин. Мы опять проработали до самого заката. К моему великому удивлению, мужчина и мальчик, при которых у Спенса отказал двигатель, вернулись и совершили полет. На этот раз «Континентал» работал исправно, и они посмотрели на Кахоку с высоты – город мирно плыл по гладкому зеленому морю штата Миссури.
Мне попался один болван, который оказался пьяным. После того, как мы взлетели, он попытался было выбраться из передней кабины, и в целом вел себя как полный идиот. Я сделал крутой вираж, чтобы вдавить его в кресло, мысленно все это время жалея, что нельзя на законных основаниях позволить этому тупоголовому вывалиться из кабины.
– Если ты мне еще хоть одного такого пассажира подсунешь, Стью, – сказал я, приземлившись, – я тебя постригу гаечным ключом.
– Прости, я не знал, что он совсем плох.
Солнце село, а Спенс все еще продолжал катать пассажиров. Каждому свое, подумал я. Мы с Парксом закончили рейсы, как только в темноте стало невозможно различать наземные детали.
Когда Спенс наконец заглушил свой двигатель, была уже полная темень. Четырнадцатилетний опыт работы в Тихоокеанской Юго-Западной Авиакомпании заставлял его прокатить каждого потенциального клиента.
Он плюхнулся на наши спальные мешки и зажег фонарик.
– Ну как у вас дела, Стью?
Стью складывал деньги в кучу.
– Кое-что есть. Двадцать, тридцать, сорок пять, пятьдесят пять… – Кажется, день выдался удачный, – сто пятьдесят три, пятьдесят четыре, пятьдесят пять… сто пятьдесят семь долларов. То есть… пятьдесят два пассажира за сегодня.
– Вышло таки! – воскликнул я. – Настал тот день, когда мы превзошли стодолларовый рубеж!
– Я говорил вам, ребята, – добавил Спенс. – Это неплохой способ заработать на жизнь! Эх, если бы мне не нужно было так скоро возвращаться…
– Мы должны показать тебе какое-нибудь пастбище, Спенс. Небольшое поле, где можно ощутить по-настоящему жизнь бродячего пилота.
– Времени не так уж много, – возразил он. – Возможно, придется подождать до следующего года.
Стью тоже поджимали сроки, и он стал говорить со Спенсом насчет совместного полета домой.
На следующее утро я прокатил пару желающих, не успевших полетать вчера, и мы загрузили в самолеты наши пожитки. Спенсу оставался один день.
Мы поднялись в воздух и взяли курс на запад. Летели мы вдоль дороги, в поисках городка, рядом с которым было бы поле. Как всегда, найти такое место было непросто. Возле небольших деревень поля были просто замечательные. Сено на них было скошено, собрано и спрессовано в тюки, ровные дорожки голой земли тянулись как раз повсюду.
Но как только мы приближались к городу, тут же, словно огромные бамбуковые деревья, возникали телефонные столбы, поля вокруг были маленькие, неровные, и на них дул боковой ветер. Мы опускались пониже, чтобы посмотреть на пограничные с городом участки, но ничего хорошего не попадалось. Голод нам не грозил, поэтому работать в сложных условиях необходимости не было.
