— Нет еще, — хмуро ответил я.
— А почему же вы не в постели, а за столом? — тотчас нашлась наблюдательная Мика.
— Потому что я всегда так сплю! — остроумно парировал я.
— Всегда спите за письменным столом? — удивилась Мика.
— Нет, иногда и за обеденным…
Так содержательно и интересно мы проговорили минут двадцать. После чего я решил больше на вызовы видеофона не отвечать и поручить это дело электронному секретарю.
Этот секретарь был великолепным и надежным помощником. Он никогда ничего не путал, не терял, не забывал, — короче, не знал ни одной человеческой слабости. И вот тут-то создатели этого замечательного аппарата где-то в чем-то перестарались. Секретарь, например, совершенно неспособен был лгать, и такой, казалось бы, пустяковый дефектик часто ставил меня в неловкое положение. Вот и сейчас вместо того, чтобы просто отвечать всем звонившим мне, что меня нет дома, электронный секретарь с какой-то тупой честностью объяснял, что я в данный момент занят и потому разговаривать с ними не смогу. Я понимал, что такой честный ответ обижает всех моих друзей, и это отвлекало меня от работы. Я не написал еще ни одной фразы и страшно хотел, чтобы видеофон сломался или испортился хотя бы на три часа. Но, как вы сами понимаете, этого не могло произойти: наша аппаратура отличалась, увы, самой высокой степенью надежности и никогда, к сожалению, не портилась!
Я сидел расстроенный и мрачный, тупо глядя на пустую страницу… И вдруг понял, кто меня может спасти: дядя Вася, вот кто! Да как я мог забыть об этом замечательном умельце, об этом мастере на все руки? Как я мог забыть про Василия Емельяновича, о невероятной смекалке которого ходили легенды! Это он, орудуя молотком и зубилом, мог исправить любой телевизор. Это он, шуруя разводным ключом и отверткой, налаживал и улучшал сложнейшие вычислительные машины! И он же однажды с помощью двух шурупов, зубочистки и дамской шпильки починил атомный реактор!
Я бросился к видеофону. Дядя Вася, к счастью, был дома.
— А чего же не приехать? — легко согласился он. — У меня как раз сегодня отгул.
Вскоре Василий Емельянович был у меня. Выслушав мою просьбу, он не удивился, вынул из кармана отвертку, что-то в видеофоне подкрутил, что-то открутил, что-то прикрутил, и через пять минут видеофон мой, слава богу, уже не работал.
— Чинить начнут — за неделю не починят! — обнадежил меня умелец.
И тогда я робко спросил, нельзя ли как-нибудь разрегулировать электронного повара так, чтобы он слушался не диетолога, а меня?
— Почему нельзя? — оказал дядя Вася. — Дело нехитрое.
Он подошел к электронному повару, извлек из кармана электропаяльник, что-то отпаял, что-то припаял, что-то перепаял, и повар по моей команде стал безропотно выдавать шашлыки, лангусты, перуанские пельмени и такую стерляжью уху, которую можно отведать только в Конго (Браззавиль).
Потом дядя Вася вытащил разводной ключ, пассатижи и занялся электронным секретарем. Тут ему пришлось здорово повозиться: секретарь был тверд, как скала, и из него, казалось, невозможно было выжать ни одного слова неправды. Но Василий Емельянович не сдавался. Он что-то откручивал, что-то закручивал, что-то паял-перепаивал. В комнате пахло горелой резиной и оловом. И в конце концов человек победил: электронный секретарь начал говорить, что я на совещании, что меня вызвали в министерство, что я уехал в командировку… И слова его звучали так правдиво, так убедительно, что не поверить его вранью было просто невозможно!
Затем дядя Вася не торопясь, аккуратно испортил терморегулятор в ванной, разрегулировал электробудильник в спальне и, рассовав по карманам свой нехитрый инструмент, стал собираться домой.
— У вас золотые руки, Василий Емельянович! Вы меня просто выручили!
— Да чего там! — скромно сказал Василий Емельянович. — Не впервой таким делом заниматься приходится. С техникой нужно уметь ладить.
— А сколько ж я вам за работу должен?
— Ну, это небось сами хорошо знаете! — Дядя Вася хитро подмигнул. — Такса у нас известная!
Я вынул из кармана два билета в консерваторию и протянул их Василию Емельяновичу.
— Не многовато ли? — застеснялся он.
— Берите, берите!
— Ну спасибо! — довольно сказал дядя Вася, бережно пряча билеты. — А то ведь я давненько Брамса не слыхивал!
Бег в мешках
К нам в областную команду бегунов на короткие дистанции пришел новый тренер Иван Сергеевич Прямых. Пришел не с пустыми руками, а с новой системой тренировок, придуманной и разработанной Иваном Сергеевичем лично.
Он был скуповат на слова и говорил коротко, но образно.
— Тренироваться будем под девизом «тяжело в учении — легко в бою». И если вас не испугают трудности, вы у меня станете первыми не только в области, но и… В общем, сами увидите, где вы у меня станете первыми. А теперь о тренировках. Отличительная особенность моей системы состоит в том, что сначала мы будем учиться бегать в мешках.
— Как это в мешках?
— В каких мешках?
— Объясняю: в простых, стандартных мешках.
Тут Иван Сергеевич вынул из сумки обыкновенный мешок, влез в мешок ногами и, подняв его до пояса, закрепил в районе талии специальным шнурком.
Потом он для примера пробежал в мешке стометровку и, плюхнувшись только два раза, прошел дистанцию всего за 3 минуты 35 секунд.
Потрясающая Идея нашего нового тренера заключалась вот в чем: если мы, преодолев трудности, научимся прилично бегать в мешках, то уж без мешков мы, шутя и играя, будем показывать такое время, что все мировые рекорды станут нашими…
И мы начали бегать в мешках. Первая часть девиза оправдалась полностью: в учении было тяжело. Но мы не сдавались. Мы тренировались, тренировались, тренировались… И, наконец, научились проходить дистанцию за небывало короткое время, если, конечно, учесть, что бегали мы все-таки в мешках.
И уже мы мечтали, как осуществится вторая половина девиза: как будет легко в бою!
Многие опытные спортсмены приходили посмотреть, как мы тренируемся, и просто поражались нашим редким способностям.
Заслуженные мастера спорта и те заверяли, что так бегать в мешках, как мы, они ни за что не смогли бы.
А будущие соперники просто впадали в панику, когда представляли себе, что будет, если мы побежим без мешков.
Хитроумный план Ивана Сергеевича близился к победному завершению. Вот голова!
