навалилась усталость. Гана почувствовала, что не в силах бороться с желанием уснуть, которого до сих пор не замечала. Растянувшись на траве, она закрыла глаза и тут же провалилась в сон.
Вилва куда-то исчезла — видимо, отправилась на охоту. Ворона, крыса и волк остались втроем. Кони успокоились и теперь мирно паслись рядом.
— Ха!— запищала Задира, выскакивая из высокой травы на утоптанную площадку перед Вулофом.— Девчонка-то наша ни на что не годится! Придется все делать самим!
— Самим! — передразнила ее Шалло и в три прыжка очутилась рядом с крысой.— Да что ты можешь!
— Гана — человек…— весомо заметил Вулоф, укладывая голову на передние лапы.
— Я тоже!— фыркнула Задира, встала на задние лапы, передними уперлась в бока и, победно посмотрев на волка, возбужденно зашевелила длинными усами.
— Ха! Человек! — выкрикнула Шалло, легонько ткнула Задиру клювом в затылок, и та шлепнулась на четыре лапы, очумело тряся головой.— На лапах не стоишь! — с издевкой каркнула ворона и на всякий случай вспорхнула на голову волку. Тот скосил на нее глаза, вздохнул и ничего не сказал. Восприняв его молчание как поддержку, Шалло оживилась.— Нам с тобой надо держаться вместе,— доверительно сообщила она Вулофу, настороженно наблюдая, как Задира приходит в себя.— Мы-то с тобой как раз почти люди. По крайней мере, разговариваем,— с гордостью добавила она.— Не то что всякие хвастливые крысы…
Вулоф взглянул на Задиру. Та уже очухалась и теперь, привстав, разглядывала коней, словно впервые увидала их.
— Ненавижу лошадей,— хмуро сообщила она.— И вообще всех, кто крупнее меня.— Она перевела взгляд на Вулофа, и, когда увидела на его голове Шалло, черные бусинки глаз сверкнули в лунном свете: — Ворон ненавижу больше всех!
Шалло что-то невнятно проворчала, но предпочла не отвечать. Видимо, чувствовала за собой вину.
— Перестань…— коротко рыкнул Вулоф.
— Я слишком мала,— не обратив на него внимания, продолжала жаловаться Задира.— Все смеются надо мной. Лаже эта…— Она посмотрела на Шалло.
— Ты попр-роси Гану сшить тебе колпак,— насмешливо посоветовала Шалло.— Будешь выглядеть… взр-рослее.
Задира, однако, насмешки не заметила и, хотя ничего не сказала, задумалась. Вернулась Вилва, придерживая зубами взваленную на спину тушу молодого оленя. Гану будить не стали, решив, что сон ей сейчас полезнее, но сами от еды не отказались.
Первым делом волчица вспорола брюхо зверя, вывалив наружу внутренности, и у Шалло с Задирой начался пир. Одним движением Вилва оторвала заднюю ногу, отнесла ее Вулофу и только после этого принялась за еду сама.
Вестница возвратилась только под утро. Небо просветлело, хотя земля еще тонула в мягкой полутьме. Ворона плавно спланировала на поляну и тут же с жадностью набросилась на еду. Волки мгновенно проснулись и настороженно смотрели на птицу, ожидая, пока та насытится и поведает им о том, что удалось разузнать. Сонно хлопая глазами, Задира уселась на задние лапы, Шалло перепорхнула на оленью тушу и уселась на ней, требовательно посматривая на наставницу. Наконец та наелась и начала переливчато ворчать, коротко каркая и тряся головой.
Гану разбудили эти звуки, и теперь она лежа смотрела на Вестницу, не понимая ничего из того, что та рассказывала. Чтобы отвлечься, девушка начала припоминать вчерашний день — самый страшный из всех, что ей довелось пережить с тех пор, как Соня с Севером вытащили ее из Ямы.
Наконец Вестница замолчала, и Гана вопросительно посмотрела на Вулофа:
— О чем она говорила?
Волк, однако, ничего не ответил. Тогда за объяснения взялась Шалло, а Задира постоянно вмешивалась в разговор, перебивая птицу и отчаянно жестикулируя. Так или иначе, но через некоторое время Гана поняла, что Севера увезли в Янайдар и заточили в крепости.
— Что будем делать? — спросила девушка, и ей даже в голову не пришло, что это они должны ждать ее распоряжений.
— Это ты нам скажи!— вызывающе запищала Задира, и Гана нахмурилась: а ведь и верно, она же среди них единственный человек! Девушка задумалась.
— Нужно попытаться выяснить, что с ними. По крайней мере, останутся ли они там, куда их привезли вчера.
— Мудр-ро! — каркнула Шалло.— Не ожидала!
Вестница молча кивнула, выражая свое согласие.
— Придется разделиться,— воодушевленная успехом, продолжила Гана,— иначе ничего не получится.
— Мудр-ро! — повторила ехидная ворона.
— Вы успеете вернуться к вечеру? — спросила Гана, и Вестница через Шалло передала, что успеют и к середине дня, если не задержатся в самом городе.
— Проводи нас…— сказал Вулоф, и хотя Гана не поняла, к кому он обращается, Шалло тут же изъявила готовность проводить его к Соне.— Потом летите…— закончил он свою мысль.
Без лишних слов они поднялись и пошли. Только тут девушка вспомнила о ране Вулофа, но, обернувшись, увидела, что он почти не хромает,— то ли и впрямь слюна Вилвы заживила рану, то ли трава, которой она ее залепила, помогла. Гана сразу перестала о нем тревожиться. Идти пришлось достаточно долго: когда Шалло села на ветку дерева и предостерегающе каркнула, солнце уже поднялось над вершинами гор.
— Там! — сообщила Шалло.
Вестница тут же поднялась над верхушками деревьев, и молодая ворона потянулась за ней следом.
Гана проводила их взглядом, а когда обе птицы скрылись из виду, вздохнула и медленно двинулась вперед. Она опять испугалась. Только теперь девушка вдруг осознала, что там, куда она направляется, разбойники держат в плену ее подругу. Если они ее узнают — это конец. Нечего даже и мечтать о том, что она сумеет отбиться от них и, освободив Соню, уйти. Девушка отчетливо понимала: если ее сейчас заметит кто-то из этих негодяев, она пропала. Значит, идти нужно медленно и осторожно, чтобы ни на кого не наткнуться.
Обернувшись, она увидела, что волков и след простыл.
Ее забила нервная дрожь: Вулоф с Вилвой бросили ее! Наверное, потому, что появились чужаки! Сейчас они выйдут на нее, и… Она попадет в лапы к Хваму, и жизнь ее потечет по-прежнему: Яма, топчан за грязной занавеской и раскачивающийся заплеванный потолок над головой. Она зажмурилась, изо всех сил стараясь отогнать страшное видение.
— Успокойся! — видимо, почувствовав ее тревогу, пропищала сидевшая у нее на плече Задира.— Они скоро вернутся. Просто решили осмотреть дом со всех сторон!
Гана шумно, не скрывая облегчения, выдохнула и открыла глаза. Какая же она трусиха! Девушка подняла руку и благодарно погладила зверюшку по шелковистой шерстке, а та недовольно зафыркала, требуя идти вперед.
Гана вздохнула, но все-таки начала пробираться сквозь чащу. Через пару десятков шагов впереди показался просвет между деревьями, и, спрятавшись за одним из стволов,
