времени провели на трибунах и больше выпили вина и съели сластей.
— Ну и как тебе мой боец? — поинтересовался Уру, когда они вернулись в покои.
Как и накануне, разговор проходил с глазу на глаз, без придворных.
— Хорош,— прошамкала старая карга,— но не так, как ты расписывал,— добавила она, и Гана подобострастно захихикала.— Кстати,— продолжила Соня,— у тебя вообще немало хороших бойцов. Поверь, я знаю в этом толк.
— Не берусь спорить, уважаемая! — Тонкие губы Уру растянулись в самодовольной ухмылке.— Не понравился Реве, бери любого другого. Буду только рад!
— Не сомневаюсь, любезный хозяин! Не сомневаюсь! — проскрипела гостья.— Но твой Реве действительно лучший из них. Я просто хотела сказать, что ты слишком скромничал, говоря о его исключительности.
Она посмотрела на владыку, и Уру отвесил ей насмешливый полупоклон, яснее слов говоривший: он прекрасно понимает, что она имеет в виду.
— Но я согласна с тобой,— продолжала карга,— если кто меня и заинтересовал из твоих воинов, так это он. Хотя и ему придется еще многому поучиться.
Повелитель Янайдара вновь улыбнулся, показывая, что и эти слова гостьи оценил по достоинству, но иначе как шутку воспринимать их не может.
— Итак, твоя цена,— заговорил Уру, и улыбка мгновенно исчезла с его лица: о деньгах он предпочитал говорить серьезно.
— Тысяча полновесных золотых! — прошамкала старуха и победно посмотрела на владыку.
— Я не ослышался? Ты сказала: тысяча?! — неожиданно весело воскликнул он.
Гана переводила настороженный взгляд с госпожи на янайдарца. Она даже перестала смеяться, явно не зная, как вести себя. Впрочем, у Уру ее растерянность не вызвала недоумения, ведь госпожа Сонжа предупредила его, что Ганга туповата.
— Ты хорошо знаешь, господин мой, что муж-чина-раб стоит дешевле хорошего скакуна. Женщина — другое дело, но мы говорим о Ревсе, и только поэтому я предлагаю в десять раз больше, чем стоит хороший раб… Тысяча золотых — большие деньги! — сказала она и выжидательно посмотрела на Уру.
Тот нахмурился.
— Ты кое о чем забыла,— заговорил он наконец.— Мы не на рынке рабов, и я вовсе не собирался продавать Ревса. Все наоборот. Ты приехала сюда, чтобы найти необходимого тебе воина. Это в корне меняет дело, а значит, и цену.
— Ты просто хочешь воспользоваться нашими трудностями! — зло прошипела старая карга, и Уру удовлетворенно кивнул.
Похоже, до уродины начало доходить, что исполнение желания стоит денег, и немалых… Тут жалкой тысячей не обойдешься! Он смотрел на нее насмешливым взглядом, с радостью отмечая, что старуха начала успокаиваться, ведь, как ни забавляло его поведение гостьи, удовольствие не должно длиться слишком долго, иначе оно может надоесть.
— Сколько же ты хочешь? — наконец спросила она.
— Ну,— он закусил губу и задумчиво посмотрел на потолок, старательно делая вид, что впервые задумался над этим вопросом,— мне кажется, что сто тысяч — это та цена, на которую я могу согласиться.
— Сто тысяч! — воскликнула старуха, и лицо ее исказила чудовищная гримаса, а вторая ведьма злобно зашипела и плюнула на пол.
«Оказывается, старая карга была права,— подумал Уру,— несмотря на тупость значение чисел Ганга понимает мгновенно!»
— Ну так что ты скажешь? — вновь спросил он, дождавшись, пока обе старухи немного успокоятся.
— Хочу сказать,— отозвалась Соня,— что чужие трудности тоже надо использовать с умом… Если не хочешь остаться с носом! — закончила она, и Гана залилась таким идиотским смехом, словно ее владычице удалось сторговать раба за одну монету.
— Понимать ли мне твои слова как отказ? — нахмурившись, спросил Уру.
Ему совсем не нравилось, как развивается разговор. Если бы он мог раньше предположить, что кому-то взбредет в голову пожаловать в Янайдар и выкупить его раба, он бы, пожалуй, побеспокоился о подставных соперниках, чтобы легче было поднимать цену.
— Да нет, почему же? — спокойно отозвалась Соня. Она понимала, что не стоит переигрывать и слишком уж раздражать владыку, иначе он может заупрямиться, и, словно угадав ее мысли, Гана тоже перестала хихикать.— Я признаю, что твой довод разумен. Мне действительно нужен воин, и только поэтому я согласна удесятерить цену.— Она внимательно посмотрела на Уру.— Десять тысяч!
Вторая старуха вновь зашипела и плюнула: видать, не хотела расставаться с деньгами, но эта цифра возмутила ее меньше, чем предложение Уру.
— Ты, наверное, забыла,— мягко заметил владыка,— ведь я говорил о ста тысячах, а не о десяти.
— Я помню,— гнусно осклабившись, кивнула старая карга.— Но в отличие от тебя я помню так же и то, что мы говорим о рабе и потому названная тобой цена просто несуразна. На сто тысяч можно построить хороший корабль!
— Можно,— с улыбкой согласился Уру и не добавил больше ни слова: он ждал, что скажет она.
— Зачем тебе корабль здесь, где нет не то что моря, даже приличной реки? — спросила старуха. Судя по всему, она тоже не стремилась торопить события.
— Разве я хоть словом обмолвился об этом? — удивился Уру.
Он посмотрел старухе в глаза и вдруг решил кое-что рассказать ей. Так, самую малость. Кто знает? Может, и впрямь им предстоит стать союзниками? Кто знает? Ведь с Мертвым Городом смогли договориться. Правда, не все в их отношениях нравилось Уру: уж слишком новоиспеченный друг стремится к главенству. Неплохо бы его осадить при случае.
— Грядут большие потрясения,— заговорил он после паузы, немало удивив Соню своим признанием.— Вам, в сердце Хайбории, это пока незаметно, зато мы здесь очень остро чувствуем, что происходит. Нужны деньги, и немалые, чтобы быть во всеоружии. Однако из уважения к своим будущим союзникам я готов пойти на уступки. Восемьдесят тысяч,— произнес он, и Гана недоверчиво гоготнула, словно он сказал нечто чрезвычайно глупое.
— Напрасно ты думаешь, что мир прозябает в невежестве,— откликнулась Соня, и Гана подобострастно захихикала, всем своим видом показывая, что уж они-то знают о нависшей угрозе много больше южан.— Именно поэтому я и не могу так безрассудно тратить деньги.— Она запнулась на миг.— И все-таки, видя твою готовность, господин, идти навстречу, я готова заплатить двадцать тысяч. Подумай,— произнесла она после паузы.— Двадцать тысяч — огромные деньги!
Владыка посмотрел на нее исподлобья и задумчиво постучал пальцами по подлокотнику. Соня поняла, что сейчас начнется настоящий торг.
Гана злобно забормотала: «Два-дысать тысаш!» — и Уру усмехнулся: ишь ты! Не нравится!
— Ты права,— улыбнулся он.— Двадцать тысяч — хорошие деньги. Но этого мало.
«Мало для чего?» — захотелось спросить Соне, но она вовремя спохватилась. Не ее это дело. Ей нужен Север, Уру нужны деньги. Каждому свое, а зачем — не важно!
— Я вижу, однако, что ты настроена серьезно,— продолжил он.— Что ж, пусть будет семьдесят,— предложил он, не обращая внимания на недовольное ворчание старой
