двигаться.
Тут только он внимательнее взглянул на своего противника и сразу понял, что и его удар вновь достиг цели. Он надорвал Злуну сухожилие, и теперь им предстоит жестокий поединок одноногого с одноруким. Север быстро обежал вокруг поверженного врага и, прежде чем тот сообразил, чего он добивается, подхватил с земли свой меч и остановился. Злун рванулся было вперед, но тут же замер, вспомнив, что в живых должен остаться только один из них, а значит, и убегать проклятый «заморыш» не станет.
Он сразу понял, что сделал гладиатор, и выругал себя за несообразительность. Впрочем, ничто еще не потеряно. Он по-прежнему силен, а нога хоть и ранена, но почти не болит, так что он в гораздо более выгодном положении, чем Реве, которому каждый шаг доставляет боль, не говоря уже о том, что одна рука его не слушается. Так что победить его теперь не составит труда.
Злун подобрал свою дубину и двинулся вперед, опираясь на нее и неуклюже переставляя раненую ногу. Как он и думал, враг его не побежал, а остался спокойно стоять на месте, пользуясь своим правом защищающегося.
Север тоже порадовался про себя. Порадовался тому, что взял с собой не тяжелый двуручный меч, а полуторный, которым при соответствующем навыке вполне можно сражаться и одной рукой. Иначе сейчас ему пришлось бы туго. Впрочем, ему и так пришлось туго.
Первый же удар Злуна едва не погубил его. Вожак едва успел отскочить, и вот тут-то и начался долгий, изнурительный поединок, который один старался завершить единственным точным ударом, а второй уповал на ловкость и не давал врагу приблизиться, резко отмахиваясь длинным мечом.
Злун рычал и кружился, как раненый зверь, нападал при первой же возможности. Его длинные руки и огромная дубина не позволяли противнику нанести удар, однако рана мешала двигаться, и Север кружил вокруг великана, заставляя его то и дело поворачиваться, опираясь на покалеченную ногу.
Теперь все должно было решить время. Кто сумеет взять противника измором, тот и победит, и Вожак осознал, что в такой борьбе ему не одолеть Злуна. Надо вправить плечо, а для этого необходимо завершить бой, а сделать это в таком состоянии он не в силах. И это чувствовал не только он, это понимали и зрители, часть из которых уже начала поддерживать янайдарца. Наверное, невеселые мысли Севера отразились на его лице, потому что Злун ухмыльнулся и зло процедил:
— Жалкий раб! Хмель первой победы ударил тебе в голову, но теперь ты умрешь! Это говорю тебя я, Злун!.
— Хмель первой победы?! — расхохотался гладиатор.— Да вся моя жизнь — всего лишь одна битва с короткими передышками!
И зрители вновь взревели, на этот раз разделив свою благосклонность почти поровну. Одни вопили: «Реве! Реве! Реве!» — требуя от своего избранника немедленной победы. Вторые точно так же подбадривали соплеменника, и раскатистое: «Злун! Злун! Злун!» — неслось над трибунами.
— Хорошо бы твоим ногам позаимствовать прыти у языка! — оскорбительно расхохотался Вожак.
— Думаешь, раз я ранен, ты можешь издеваться надо мной?! — взревел янайдарец, сжимая дубину.— Ошибаешься! Подойди ближе, и я вырву твои поганые глаза!
— Вот видишь, ты уже и ходить не можешь! И сейчас я покончу с тобой! — угрожающе прорычал Север.— Гляди!
Он откинул меч вправо и за спину, заставив его бешено вращаться вокруг продольной оси, перед тем как острие воткнулось в песок. На какой-то миг янайдарец отвел взгляд, но именно этого и добивался Вожак. Его рука молниеносно скользнула к поясу, выхватив из ножен кинжал, и метнула его в лицо Злуна, но тот, с немыслимым для такой туши проворством рванулся в сторону. Но он опоздал, как недавно не успел уйти от удара самого Злуна Север. Нацеленный в глаз клинок угодил в шею.
— Я убью тебя! — в ярости взревел Злун, выдернув из шеи кинжал, похоже, не причинивший особенного вреда, а только разозливший великана.
Он стремительно занес над головой свое ужасное оружие и бросился на врага.
Все понимали, что Север должен постараться избежать столкновения, но тот против ожидания бросился навстречу. Его рука раскрутила в воздухе булаву, и в последний миг янайдарец понял, что сейчас встретится со своей смертью. В его глазах застыл такой ужас, который способен испытать только тот, кто в жизни не ведал страха.
Тяжелый шар, усеянный острыми шипами, проломил лобную кость, но не остановился. Укрытый слоями жира позвоночник хрустнул, как сухой тростник, голова безвольно запрокинулась назад, а булава, кувыркаясь, полетела дальше. Север с разбега налетел на уже мертвого противника и упал.
Уру вскочил со своего места, как и тысячи простых зрителей, пытаясь разобраться в том, что же произошло.
— Можешь не сомневаться, владыка,— злорадно проскрипела старая карга.— Твой монстр издох. Реве убил его.
— Тем хуже для него,— прошипел Уру, и глаза его полыхнули зловещим желтоватым огнем.— Он упустил возможность умереть, как и подобает воину — с оружием в руках. Теперь его ждет мучительная смерть на Площади Казней у Столба Пыток!
И тут за спиной владыки Янайдара медленно поднялся облаченный в плащ Странник, и страшные, леденящие душу слова вырвались из-под капюшона, скрывавшего лицо:
— Твой раб, ведьма, издохнет тысячью смертей, прежде чем навсегда расстанется с жизнью.
От этого голоса кровь застыла у Ганы в жилах, а остатки хмеля мгновенно выветрились из головы. Все, что она сумела,— это бездумно достать щепотку порошка и поднести ее к носу. Ее яростное чихание заставило Соню вздрогнуть и вернуло ее к действительности.
— Я вижу, твое решение бесповоротно,— словно не слыша Странника, обратилась она к Уру. Тот надменно кивнул, и Соня продолжила: — Надеюсь, мы можем покинуть твой гостеприимный город в любое время?
— Ты не хочешь посмотреть на казнь? — удивился владыка.
— Не думаю, что мне доставит удовольствие наблюдать за смертью человека, который был так нужен мне живым… Впрочем, я еще не решила,— поправила она себя, стараясь сохранять спокойствие,— но в любом случае не задержусь здесь надолго.— В мимолетном взгляде Уру мелькнуло удивление, и Соня поспешила пояснить: — Теперь, после неудачи в Янайдаре, мои поиски придется начать сначала, а время не терпит.
Казалось, такое объяснение вполне удовлетворило Уру. Он кивнул, и в ответе его воительница не заметила и тени двусмысленности.
— Ты и твоя спутница вольны покинуть мой город в любой миг, когда вам заблагорассудится, а чтобы избежать возможных недоразумений, двое моих людей останутся при вас до отъезда.
Старухи склонились и, не вымолвив ни слова, направились в свои покои. Владыка обернулся к одному из стоявших за спиной людей, что-то прошептал ему на ухо, и тот, прихватив с собой напарника, пошел следом за гостьями.
— И все-таки ты не доверяешь им? — прогудел Странник.
— Это не имеет значения.— Уру пожал плечами.— Сонжа, правда, лихо управляется со своим посохом, возможно, и с ножами, что висят у нее на поясе… Я верю ее рассказам о том, что она может отбиться от горстки лесных разбойников, но Янайдар — не лес. Здесь я решаю,
