Генка. – Чтобы пройти по дну расстояние, скажем, в пять километров, подняться на корабль и прийти назад, потребуется целый склад баллонов. Человек не в состоянии волочить их на себе, а если и сумеет, в затонувший корабль с этим хозяйством он не войдёт.
– А мы?
– А мы войдём.
– Это почему же?
– У нас будут новые приборы.
– Интересно. Откуда они возьмутся?
– Изобретём.
– Кто – ты?
– Нет, ты. Ведь кислород – твой старый приятель. Помнишь?
Мы рассмеялись.
«ФИГУРЫ НЕ ИМЕЕТ…»
Конечно, я помнил. Это было год назад, в седьмом классе. Надежда Фёдоровна (она ведёт у нас химию) заявила вдруг, что наши знания – всего класса – её совершенно не удовлетворяют. «Вы не понимаете специфики предмета! – уверяла она. – Для вас химия – книжка. А химия – жизнь. Окружающий мир, Земля, Солнце, Вселенная, наконец, вы сами. Не зная химии, не чувствуя её, вы просто не сможете жить! Ясно?»
Мы вяло ответили, что ясно. Почему-то каждый учитель начинал с того, что именно его предмет абсолютно необходим. Что без физики (или географии, или английского языка) мы буквально погибнем. В то же время изучение какого-нибудь лютика или беспозвоночного червя принесёт нам неисчислимую пользу в будущем.
Потом, когда я стал заниматься изобретательством, оказалось, что учителя были правы. В одном случае мне помог хоть и не лютик, но кленовый лист; в другом – я использовал в изобретении «конструкцию» осьминога.
Всё это, однако, случилось гораздо позднее. А в тот момент слова о значении химии так и остались бы для нас словами, если бы…
Надежда Фёдоровна достала из туго набитого портфеля пачку плотных белых картонок и разложила их, как экзаменационные билеты, на столе. Мы насторожились. Ожидалось что-то интереснее разговоров.
Надежда Фёдоровна объяснила условия. Мы берём по одному билету. В каждом билете три химических элемента. О первом нужно написать подробно, о двух других – коротко. Срок – месяц. Можно пользоваться книгами и учебниками. Только не списывать. Главное – наши собственные впечатления об элементе: как он выглядит, чем пахнет, на что похож. Именно по личным впечатлениям она будет оценивать работы.
Но поразило нас не это. Отметки! Вместо двоек и пятёрок – номера. Тот, кто лучше всего напишет, – «Химик № 1», следующий – «Химик № 2». Поскольку у нас в классе было тридцать учеников, кому-то предстояло стать «Химиком № 30» – удовольствие сомнительное.
Картонки – всё-таки не билеты. Довольно скоро у стола толпился весь класс. События развивались молниеносно, всё решала быстрота и длина рук. Генка с его великолепными данными успел в долю секунды исследовать чуть не половину картонок. В результате мы получили самые простые элементы: он – железо, я – кислород.
А девочкам не повезло. Сера, олово, ртуть и прочая скука – ещё не самое худшее. Например, Нине попались сразу празеодим, неодим и самарий, так что её долго дразнили «Празеодимой». Потом всем надоело ломать язык, и теперь мы зовём её просто «Самарой».
Генка, сказал, что со своим железом он справится в два счёта, без всяких книг. Я поступил хитрее: книги решил взять, но воспользоваться ими в конце, уже кода напишу свои впечатления о кислороде.
К моему удивлению, книг было совсем немного. О бесполезном фторе написаны тома по 800 страниц, а о кислороде, без которого ни один автор не прожил бы и пяти минут, – всего несколько тощих брошюр… Однажды вечером я сел за стол и приготовился писать. Хотелось, чтобы начало было художественным. Что-нибудь вроде: «На ощупь он кажется шероховатым, этот небольшой кусок странного камня…» или ещё лучше: «Слабый, чуть уловимый запах цветов проникает в мою комнату…»
К сожалению, оба начала не годились. Кислород – газ, и, следовательно, о куске не может быть и речи. Запах? Я заглядываю в книгу: нет, кислород не имеет запаха.
Будем рассуждать по порядку. Как он выглядит? Никак. Он невидим. На что похож? Неизвестно. Он, как подпоручик Киже в одноимённом рассказе Юрия Тынянова, «фигуры не имеет».
Но ведь нам показывали опыты? Я вспоминаю. Мы нагревали рыжий порошок – окись ртути. Надежда Фёдоровна говорила: «Смотрите: окисел темнеет, выделяется кислород. По трубке он попадает в колбу с водой». Нет, самого кислорода мы не видели, хотя вода из колбы уходила. Надежда Фёдоровна объясняла: «Кислород вытесняет воду». Потом в колбу вносили тлеющую лучину, и лучина вспыхивала. Это называлось «кислород поддерживает горение». А если это не кислород? Раньше я не сомневался, мне было безразлично. Но, в самом деле, вдруг это водород, или малоизвестный фтор, или газ, вовсе не известный науке? Здорово! Надежда Фёдоровна думает – кислород, и все так думают. И тут оказывается, что это какой- нибудь… владимирий, который обладает совершенно необыкновенными свойствами… Отставить! Это я от Генки заразился: он вечно ходит и мечтает о чём-нибудь таком, необыкновенном. Меня интересует кислород. Что я о нём знаю? Во-первых, я им дышу. Это личное впечатление? Безусловно. Во-вторых… Во-вторых, он поддерживает горение. Это знал ещё первобытный человек, запаливший первый костёр. Вернее, он не знал, но костёр горел, значит, кислород поддерживал… А может быть, поддерживал не он, а какой-то другой газ – кто знает, из каких газов состоял воздух 100 тысяч лет назад?..
Опять этот неизвестный газ. Прекратить? Соединяясь с Генкиным железом, кислород образует бурую окись – ржавчину. Что ещё? Он применяется при сварке металлов и под водой – в водолазных аппаратах.
Если это всё записать, получится четверть страницы. Мало! Добавить воды. Будет полстраницы. Кстати, вода состоит из кислорода и водорода. Ну и что? Кажется, я начинаю понимать, отчего это брошюры о кислороде такие тощие. Да, можно же заглянуть в брошюру. Одним глазом. Всё-таки сто страниц…
Я заглядываю. Уже легче. В одной брошюре сказано, что кислород – самый распространённый элемент на Земле; в другой ещё энергичнее, – что он самый распространённый в природе. В тетради появляется первая фраза: «Кислород – самый распространённый элемент на Земле и вообще в природе. В атмосфере его 23 процента (по весу), в воде – около 89 процентов, в песке – 53, в глине – 56, даже человеческий организм больше чем на половину состоит из кислорода…»
Очень приятно, когда твой элемент – главный в природе. Нина, например, о своём празеодиме так не напишет.
Дальше ещё проще. Кислород открыт в 1774 году шведским аптекарем Карлом Шееле и английским химиком Пристли. Бесцветен. Очень активный газ: соединяется почти со всеми элементами (окисление). Не горит, но в его отсутствии горение невозможно (поддерживает горение). Сам он, конечно, гореть не может, потому что горение – это и есть обычно соединение веществ с кислородом. Не горит и вода – она сама продукт горения.
Практическое значение кислорода огромно. Он широко применяется при сварке и резке металлов, в металлургии, в химической промышленности, в горном деле, при подводных работах, для подъёма на большую высоту, и так далее.
Что теперь? Немного цифр. Вес 1 литра – 1, 43 грамма (трудно представить; в большой
