— Откуда вы знаете? — ошарашенно уставилась на него купчиха.
Сообщать, что пара утерянной вещицы продолжает висеть у нее в ухе, тренти не стал. Просто вздохнул:
— Она за подол вашей юбки замком зацепилась. Небось расстегнулась да выпала.
Когда зеваки, разочарованные, что не произошло никакого криминала, начали расходиться, юноша придержал мальчишку за плечо:
— Погоди чуть-чуть. — И, уже зайдя за угол, тихо обронил: — Значит, так. Сережка, конечно, просто выпала, но… Вы в городе надолго?
— Отец говорил, на неделю.
— Чудненько. Значит, постарайся эту неделю без взрослых на улице не появляться, а то мало ли что. Все ясно?
Мальчишка закивал столь часто, что стражник даже испугался, как бы у него голова не отвалилась. А потом и вовсе рванулся в сторону и затерялся в городских улочках.
Стражник же понял, что отдохнуть ему сегодня так и не удастся. Вздохнул и решительно направился по следующему адресу.
Фабиар никогда не любил детей. Нельзя сказать, что тренти их терпеть не мог — скорее, он пребывал в столь нежном возрасте, когда к существам, которые младше тебя, относишься с неким предубеждением, поскольку не знаешь, что они могут выкинуть. А потому, когда на пороге особняка нечто маленькое, черноволосое и кучерявое кинулось под ноги стражнику и вцепилось в полу плаща с отчаянным визгом:
— Мое, мое, мое! Я сама поймала! Мое! — Фабиар немного оробел.
— Хэлле! — встревоженно всплеснула руками молодая женщина, стоявшая на нижней ступеньке лестницы. — Как ты себя ведешь? Кто тебя только воспитывал?
— Папа! — радостно сообщила малолетняя хулиганка, вскидывая на Фабиара перепачканное вареньем лицо.
— Я… Я не папа! — поспешно заотказывался стражник, перепуганно оглядываясь по сторонам. Ему как-то совершенно не хотелось неожиданно обнаружить родственников.
— Папа! — возразила девочка, не выпуская из рук полу плаща.
Женщина осторожно оттянула малышку в сторону и смущенно улыбнулась:
— Прошу прощения, обычно она себя так не ведет. «Обычно она ведет себя еще хуже», — прочел тренти в ее глазах.
Из-за пышной юбки выглянул мальчишка лет четырех, сжимающий в руке миниатюрный арбалет:
— А что Хэлле поймала? А мне дадут поиграть?
Женщина страдальчески закатила глаза:
— Рихар! Сколько раз я тебе говорила, чтоб ты не баловался в доме с оружием!
— Я не балуюсь! — серьезно возразил мальчишка. — Я играю.
Тренти покосился на острый наконечник болта, который озорник держал в левой руке, и благоразумно решил дождаться окончания этого странного разговора.
Мать между тем, удерживая дочку за воротник (черноволосое чадо рвалось к замершему на пороге стражнику, отчего у него возникло нездоровое подозрение, что его хотят попробовать на вкус), поинтересовалась:
— Что привело вас в наш дом?
Фабиар вздрогнул, придя в чувство, и осторожно сообщил:
— Я бы хотел поговорить с господином Герадом. Он здесь проживает?
— Да, разумеется, — кивнула женщина и позвала: — Лирас! Проводи гостя к Ирдесу!
Ниточка, ведущая в этот дом, была довольно тонка. В самом деле, мало ли с кем и когда мог общаться господин Доран? Но раз начальство требует вылизать дело, лучше сейчас обрубить все возможные версии, чем потом оправдываться перед боггартом.
Тогда, три года назад, Фабиар с господином Герадом не общался. Пролистав список всех, с кем хоть изредка разговаривал архивариус, вышел на Тишта Дорана. А уж его друзей и знакомых толком проверять не стал. Какой смысл? Нет, по большому счету, стоило просмотреть все связи, но какое отношение может иметь простой библиотекарь к проживающему в огромном особняке… А кто он, кстати, проживающий? Дворянином господин Герад не был точно. Купец? Мещанин? Ох, как же все сложно.
И вот с этого, пожалуй, и стоило начать общение.
Дэмитриас Румиел больше половины жизни провел в Островной империи. Попав к эльфам лет тридцать назад, он вернулся в Гьерт совершенно случайно. Вернулся и узнал, что возвращаться-то и не стоило. Отец, о котором знал лишь со слов матери, умер несколько лет назад, причем умер при весьма странных обстоятельствах.
Дэмитриас принялся выяснять, что и как, совершенно случайно узнал о документах, хранившихся у отца (те, кто поведал троллю о содержании этих бумаг, уже не скажут ни слова, разве что рыбам), а там уже было недалеко и до визита к бубновому тузу.
Сейчас сын погибшего архивариуса снимал небольшой домик на окраине Алронда. Казалось бы, ничем не примечательное жилище: пара этажей, потемневшие от времени стены, замыкающее заклинание на двери давно пора обновить. Вот только начинающего шантажиста это мало интересовало: намного сильнее его привлекало то обстоятельство, что один из предыдущих квартиросъемщиков сдуру начертил на земляном полу подвала скособоченную пентаграмму. Конечно, существовала опасность, что в нужный момент она сработает не так, как надо, но до этого времени пентакль можно и поправить, а пока… Пока можно заглянуть к бубновому тузу, узнать, будет ли выполнен заказ.
Разговор с господином Герадом стражник решил начать издалека. Показал документы, подтверждающие полномочия — заверенные висячими печатями бумаги, — и, присев на предложенный хозяином стул, негромко заговорил:
— Прошу простить за столь внезапное вторжение…
— Ничего страшного, — любезно улыбнулся эльф, сцепляя пальцы и откидываясь на спинку кресла: — Чем обязан?
Фабиар неопределенно пожал плечами:
— Да так, обычная плановая проверка — начальство требует.
— Как я вас понимаю, — сочувствующе покивал его собеседник. — И что вас интересует?
Тренти крутанул браслет из поганок на запястье и неспешно начал:
— Начнем по порядку, господин Герад. — Кроссарт не заметил, что эльфа буквально передернуло при таком обращении. — Первый вопрос: чем вы зарабатываете на жизнь?
Эльф на мгновение запнулся, точно не ожидал, что этим когда-нибудь кто-нибудь заинтересуется, а потом широко улыбнулся:
— Я торговец.
— О? И чем торгуете?
На этот раз любезный ответ последовал практически мгновенно:
— Иголками.
Тренти поперхнулся от неожиданности, обвел взглядом шикарно обставленный кабинет и сдавленно поинтересовался:
— И что, торговля иголками может принести такие доходы?
— Ну, — улыбнулся эльф, — это смотря как торговать.
Разговоры, разговоры… Примерно через час стражник решил, что хорошего