Хоть Мэг и была измотана, сон не шел к ней. Она пролежала в постели не смыкая глаз большую часть ночи, представляя себе возможные наихудшие последствия своего поступка. Однако каждый раз образ сэра Артура, всплывая в памяти, напоминал ей, что действительно самое худшее.
При первом свете утра она выскользнула из кровати и разбила корочку льда, которой подернулась за ночь вода для умывания. Ледяная влага придала ее утратившему всякие краски лицу легкий румянец. После этого Мэг долго расчесывала волосы — пока не сломался гребень. И все равно она не была похожа на графиню.
Несмотря на то что мучительная неделя ожидания окончилась, Мэг не отпускал страх: она боялась, что стала жертвой какого-то зловещего обмана. Сегодня сэр Артур придет за ответом и, когда она откажется отдать ему свою сестру, выбросит их на улицу. Она взглянула в покрывшееся морозным узором окно и увидела, как редкий снежок, кружась, падает на заснувший сад и ветер гнет деревья. Там, на улице, они замерзнут насмерть.
Но было нечто, чего она страшилась еще больше: если ее свадьба не состоится, Лора вполне способна пожертвовать собой. Этого допустить нельзя! Но она не сможет ничего сделать, если сестра догадается о претензиях сэра Артура. А он ей, конечно, все расскажет.
Нет, Шила нашла решение и, как всегда, показала при этом свое жало: Мэг вынуждена выйти за незнакомца, у которого не все в порядке с головой, а возможно, и с телом. Зато их жизнь наладится, и у них появится все, что необходимо.
Поэтому, поднимая с постели сестер, Мэг совершенно искренне молилась, чтобы все это не оказалось обманом.
Она перечитала письмо графа. Оно казалось абсолютно разумным, да и зачем бы такому человеку дурачить бедную Мэг Джиллингем?
С другой стороны — зачем такому человеку жениться на бедной Мэг Джиллингем?
Заплетая роскошные волосы Рейчел в косу, Мэг убеждала себя, что лорд Саксонхерст получает именно то, что искал: трудолюбивую, честную и преданную жену.
Сестренка вертелась как уж:
— Мэг, а ты в самом деле станешь графиней?
— Думаю, да. Сиди смирно.
— Ах, как бы мне хотелось быть графиней! И ты станешь бывать при дворе?
— Понятия не имею. — Гоня от себя ужаснувшую ее мысль, Мэг туго стянула бантом кончик косы. — Ну вот и все. Иди разожги огонь.
С Лорой было ничуть не легче.
— У тебя будет много платьев, правда? И ты станешь участвовать в государственных церемониях…
— Очень надеюсь, что не придется. Дай мне застегнуть тебе пуговицы.
Лора стояла спиной к Мэг в прелестном платье, слишком легком для такой погоды, но у Мэг не было сил заставить ее переодеться. Ничего, в шерстяном пальто не замерзнет.
— А что, если король умрет? Ведь может же он умереть, правда? Тогда состоится коронация наследника, и ты будешь на ней присутствовать!
— Лора, как ты можешь желать смерти ни в чем не повинному человеку?
— Я не желаю. Я просто предполагаю.
На скромном платье Мэг застежка была спереди, поэтому она справилась сама.
— Ты можешь представить меня в бархате и горностаях? Нет, я буду из тех графинь, которые ведут домашнее хозяйство и воспитывают здоровых и счастливых детей. Пошли готовить завтрак.
Помешивая овсянку, Мэг представляла себе здоровых и счастливых детей и этим видением, словно щитом, заслонялась от ужасающей картины собственного участия в государственных церемониях.
Они ели кашу с солью и сильно разбавленным водой молоком. Она не сомневалась, что в хозяйстве графа нет недостатка в сливках и сахаре, и за них-то и платила своей свободой.
Позавтракав и вымыв посуду, Мэг проверила, все ли тепло и аккуратно одеты, после чего повела семейство в церковь Святой Маргариты.
Ей казалось, что она отлично держит себя в руках, но, завидев церковь, где каждую неделю присутствовала на воскресной службе, почувствовала, что ноги у нее словно примерзли к земле.
Венчание! Она близка к тому, чтобы не только тело, но и жизнь отдать в руки незнакомца. У нее не останется права на уединение, она не сможет ходить куда и когда ей захочется. Она вынуждена будет передать ему власть над своей семьей…
— Что случилось? — спросила Лора.
— Не вижу кареты. Что, если там никого нет? — Входная дверь была распахнута, но перед церковью не было ни души.
— Никого нет? Почему же он не приехал? Ведь он же сделал тебе предложение, правда? — Голос Лоры дрогнул.
— Да, конечно. — Мэг заставила себя улыбнуться. — Я уверена, что граф ждет внутри. В конце концов, я в первый и последний раз выхожу замуж и должна испытать все сполна — включая нелепое волнение и потоки слез!
— Глупости, — сказала Лора, рассмеявшись с облегчением. — Ты никогда в жизни не плакала!
— Но я и замуж еще никогда не выходила, — ответила Мэг. Фраза прозвучала суровее; чем ей хотелось, и, чтобы сгладить впечатление, она улыбнулась братьям. — Джентльмены, приготовьтесь подхватить меня, когда я стану падать в обморок!
Отважно улыбаясь, Мэг повела своих домочадцев по каменным ступенькам к входу в церковный притвор, где привычно пахло заплесневевшими молитвенниками и ладаном.
Теперь только одна дверь отделяла ее от нефа, таившего ее будущее. Помедлив лишь секунду, Мэг открыла ее и вошла внутрь.
На мгновение контраст дневного света и полумрака церкви ослепил ее. Но в слабо пробивающемся сквозь витражные окна зимнем свете она вскоре различила людей, стоявших у алтаря, — шестерых мужчин и двух женщин. В этот момент церковные часы стали отбивать одиннадцать, и все они обернулись.
Мэг застыла на пороге, и Лоре пришлось слегка подтолкнуть ее.
— Который из них он? — шепотом спросила она; в ее голосе не было ничего, кроме волнения.
Мэг двинулась вперед, она медленно шла по проходу между рядами скамеек. Который из них он? Когда глаза ее привыкли к полумраку и нервы немного успокоились, она отмела Реверенда Билстона и нескольких мужчин, явно бывших слугами.
Оставались два джентльмена: один с темными волосами, другой — блондин.
«Темно-желтый!» Как это Сьюзи могло прийти в голову так описать эти элегантно уложенные тускло-золотистые кудри? Мэг была еще слишком далеко, чтобы рассмотреть его глаза, но достаточно близко, чтобы видеть, что он высок, хорош собой, элегантен — словом, обладает всеми внешними достоинствами, подобающими молодому графу.
О, это вовсе не подачка, из милости к ее бедственному положению брошенная Шилой! И как ей это удалось?
Граф, обернувшись, не сводил глаз с Мэг: он оценивал ее быстрым, цепким взглядом. Она всматривалась в его черты, стараясь найти в них признаки шока или разочарования. Но единственное, что в них было, — это интерес. Внезапно лицо его озарилось очаровательной
