бабуином, но ему невыносимо тяжело ощущать себя членом обезьяньего стада.
Что она станет делать, если ее план провалится и маркиз не откажется от брака с ней? Она не сможет жить в этом доме. Она здесь задохнется.
Она отняла руки от лица и встала. Стоит только запаниковать — и она погибла. Лишь сила воли может помочь избежать злой участи и благополучно вернуться домой. Бет мерила шагами комнату и пыталась обрести силу духа. Белкрейвен — всего лишь дом, жилище, и ничего более, а пышные декорации, в которых протекала жизнь его владельцев, лишь способ потратить деньги, которые некуда девать.
Роскошная обстановка этого поместья свидетельствует о полном моральном разложении прошлых и нынешнего поколений Белкрейвенов. В конце концов, большинство аристократических семей достигло высокого положения, находясь на службе у жестоких и своевольных монархов и не гнушаясь при этом совершать самые низкие и бесчеловечные поступки.
К тому времени, когда горничная сообщила, что ее платье готово, Бет удалось вернуть себе крепость духа.
— Драгоценности, мисс? — спросила Редклиф.
— В моем ридикюле есть золотой медальон, — спокойно произнесла Бет. — Больше у меня ничего нет. — Тут она вспомнила о кольце и еще раз внимательно рассмотрела эту вычурную вещицу. Будучи фамильным достоянием Белкрейвенов, она смотрелась на ее пальце дико и неуместно.
Горничная достала медальон и помогла Бет надеть его.
Бет придирчиво осмотрела себя в высоком зеркале. На ней было летнее платье, которое особенно ей шло и было украшено некоторыми стильными деталями — защипами на лифе и тесьмой по краю юбки. Покрой платья, однако, был очень прост и скромен, и Бет не сомневалась, что герцогиня затмит ее своим нарядом. Или она, или ее гостьи.
От этой мысли ей стало не по себе. Она готова была предстать перед семьей маркиза — в конце концов, они сами этого пожелали, — но не перед их гостями, которые увидели бы в ней лишь бедную, скромно одетую женщину, а вовсе не олицетворение бунтарского духа, каковым она хотела казаться.
Если бы у нее было модное, шикарное платье и шкатулка с драгоценностями, она с легкостью отказалась бы в этот момент от своих принципов и нарядилась сообразно обстоятельствам.
— До чего же прекрасные у вас волосы, мисс! — восхищенно проговорила Редклиф, расчесывая щеткой ее густые каштановые локоны.
Бет и сама это знала. Для школьной наставницы, которая должна была служить примером умеренности и скромности для своих учениц и их родителей, такие волосы были настоящей мукой. Их приходилось тщательно скрывать под тесными капорами.
Горничная соорудила ей элегантную прическу и отошла на шаг, любуясь результатом.
— Найдите капор в тон платью в моем сундуке, — попросила Бет. В зеркале она увидела, как протестующе задрожали губы Редклиф. Но слуги в этом доме были хорошо вымуштрованы, и горничная, не осмелившись возразить хозяйке, отправилась выполнять поручение.
К несчастью, Редклиф остановила свой выбор на самом красивом капоре, с которого Бет при ней не могла срезать украшения — оборки из шелковых лент и две красные розы у левого виска. К тому же покрой этого капора оставлял открытым затылок, а потому под ним невозможно было спрятать все волосы.
Как жаль, что он был ей так к лицу! Его пастельный цвет подчеркивал благородную бледность кожи и служил великолепным фоном для румянца на щеках и ярко-алых губ. Оборки надо лбом смягчали овал лица, а проклятые розы привлекали внимание к взволнованно сияющим глазам, над которыми двумя упрямыми дугами изогнулись густые шелковистые брови.
Несмотря ни на что, Бет не хотелось ударить в грязь лицом, и, посмотрев на себя в зеркало, она решила, что выглядит вполне прилично. Изредка она выезжала в Челтнем вместе с тетей Эммой, поэтому имела представление о том, как следует выглядеть в приличном обществе. Теперь она с горькой усмешкой вспоминала, как, заказывая это платье, надеялась вызвать интерес местного викария. Но он оказался на редкость глупым человеком.
Бет в последний раз осмотрела себя в зеркале. Маркиз, без сомнения, привык иметь дело с признанными красавицами Лондона, а посему вряд ли его потрясет вид Бет Армитидж в ее лучшем выходном платье.
— Пора спускаться вниз, мисс, — напомнила ей горничная, посмотрев на часы.
— Я… — Бет смутилась. — Должна признаться, Редклиф, что я понятия не имею, куда именно надо идти.
На лице горничной отразилось сдержанное изумление, но она, промолчав и на сей раз, взяла со стола серебряный колокольчик и позвонила. В комнату тут же вошел лакей.
— Мисс Армитидж готова спуститься, Томас, — сказала она.
Лакей поклонился и вышел за дверь. Редклиф кивком предложила Бет следовать за ним.
Лакей степенно двинулся по коридору, и Бет торопливо семенила следом, чувствуя себя комнатной собачкой, которую ведут на прогулку. Они миновали нескольких застывших словно статуи лакеев в желтых ливреях и с напудренными волосами — все они были красавцы как на подбор.
Лакей вел ее сначала по бесконечным коридорам, потом они спустились по лестнице, но не по той, по которой поднимались. Она восхищалась великолепным убранством комнат, мимо которых они проходили, но, верная своим принципам, посчитала нелепым иметь такой огромный дом и несметное количество слуг для нужд всего лишь трех человек.
Они подошли к позолоченным двойным дверям, украшенным орнаментом из вьющихся роз. Лакей, сопровождавший Бет, и другой, стоявший на посту возле дверей, с таким стремительным изяществом распахнули перед ней створки, что она смогла войти в гостиную, даже не сбившись с шага. Бет подумала, что если так пойдет и дальше, она вскоре разучится пользоваться руками.
Она ожидала, что ее мучители станут всячески демонстрировать свое превосходство, и приготовилась обороняться посредством снисходительного глумления. Однако в небольшой комнате ее ожидали люди в подобающей для обеда в узком семейном кругу одежде.
Герцог и маркиз были в простых сюртуках, его жена — в скромном, хотя и элегантном голубом шелковом платье, украшенном одной лишь сапфировой подвеской. Герцогиня оказалась высокой, стройной женщиной, красоту и точеные черты которой унаследовал ее сын. Увидев Бет, она встала с кресла и, улыбаясь, направилась к ней.
— Дорогая мисс Армитидж, добро пожаловать в Белкрейвен, — проговорила она с легким французским акцентом. — Благодарю вас за то, что согласились приехать. — Эта фраза не показалась бы странной лакею, который замер у стены, но Бет услышала в ней гораздо больше того, что было сказано. Герцогиня не возражала против ее приезда. Она, очевидно, согласилась с планом своего мужа, а значит, никакой поддержки с ее стороны ожидать не приходилось.
— Я слишком слаба, чтобы противиться такой возможности, ваша светлость, — с еле заметной язвительностью отозвалась Бет.
В голубых глазах герцогини промелькнуло что-то похожее на искреннее изумление и обезоруживающую симпатию.
— Да, — согласилась она. — Мужчинам из семейства де Во трудно противостоять, не так
