катится этот мир? Конечно, я помогу тебе, парень. Иди поболтайся на конюшне, а когда вернется капитан, я ему все передам.
Честити расплылась до ушей, как и следует благодарному подростку, и отправилась на конюшню. На заднем дворе стояла чья-то готовая к выезду карета, и только. У стойл было пусто. Туда она и направилась, но стоило переступить порог, как сзади навалились, одна рука зажала рот, а другая зашарила в паху. Впрочем, она тотчас отдернулась, точно обожженная. Самым разумным было разыграть возмущение, что Честити и сделала.
— Что вам взбрело на ум, негодяи?!
Двое (к счастью, незнакомые) сконфуженно переглянулись.
— Ты уж прости, паренек, — сказал один, — и ничего такого не думай. Мы ищем переодетую девицу.
— Что-о? — протянула Честити, подбоченившись и принимая оскорбленный вид. — Уж не хотите ли вы сказать, что я похож на переодетую девицу?
— Да ничуть, но мы-то смотрели со спины… Да не ори ты так, Бога ради! Еще спугнешь ее!
— Было бы кого! Я тут никаких переодетых девиц не видел.
Девушка взяла ведро, зачерпнула из кадки и начала лить воду в поилку ближайшего пустого стойла. При этом ее трясло с головы до ног, а сердце замирало от ужаса при мысли, что еще вчера одно лишь прикосновение к паху могло стоить свободы. Хотелось бежать куда глаза глядят, однако она заставила себя вернуться к кадке за водой и даже наградить тех двоих неприязненным взглядом. На конюшне все было в порядке, заняться особенно нечем, а праздное шатание могло показаться подозрительным. Честити решила выйти на улицу.
Наступило обеденное время, народу вокруг поубавилось. Теперь она была больше на виду. Куда пойти? В церковь! Девушка направилась туда, где виднелся шпиль, пытаясь не спешить и время от времени останавливаясь, чтобы оглядеть витрину, а заодно проверить, нет ли погони.
Рука сграбастала ее за шиворот, когда она тупо таращилась на фарфоровый сервиз.
— Чтоб тебе сгореть в аду, Честити! Когда отец мне сказал, я не мог поверить!
Стекло отразило разъяренное лицо Форта…
Глава 13
Ворог сдавил шею, но, к счастью, Форт не терпел публичных сцен, а потому скоро выпустил Честити. Впрочем, он не дал ей и шанса броситься наутек, крепко ухватив за руку.
— Идем!
Вырываться и звать на помощь было бесполезно: Форт мог сказать, что случайно наткнулся на своего беглого лакея или грума. Джентльмен в этом случае имел все права. Как ни пугала девушку перспектива предстать перед отцом, она позволила брату тащить ее по главной улице Мейденхеда.
Невольно озираясь в поисках Сина, она не сразу вспомнила, что нужно, наоборот, держаться от него подальше и всеми силами избегать упоминания о его участии в их авантюре. Если не он, кто позаботится о Верити?
Вот если бы привлечь на свою сторону Форта! Честити украдкой бросила взгляд на профиль брата. Нет, это неподходящий момент — он слишком рассержен. И немудрено. Форт поступал всю жизнь в строгом соответствии со светскими правилами и условностями. Каково ему обнаружить, что сестра шатается по Англии не просто в мужском платье, но в одежде простолюдина! Разве ему объяснишь, что всему виной отец? Граф Уолгрейв просто не может допустить ошибку, недаром его прозвали Непогрешимым.
Девушке вспомнились прошедшая ночь и небрежная доброта брата. Если Форт в принципе способен на понимание, возможно, он поймет и ее… нет, только не в этом случае!
— Куда ты меня тащишь? — робко спросила Честити, когда они повернули в какой-то переулок.
— Отец снял здесь дом.
При слове «отец» она едва не вырвалась. Форт с проклятием перехватил ее покрепче.
— Отпусти меня! Ну, пожалуйста!
— Куда? К очередному любовнику? Я вижу, роль потаскушки пришлась тебе по душе, иначе зачем рядиться в мужское? Ведь это для того, чтобы можно было без помех обделывать свои гнусные делишки!
Честити и не подумала протестовать. Ее то и дело обвиняли, и всегда ложно, но на этот раз Форт попал в точку. Рвалась вот именно к любовнику и, если уж на то пошло, как раз этой ночью вела себя как потаскушка.
— Я вернусь к няне.
— Разумеется, ты вернешься туда! Отец лично за этим присмотрит… если только он не придумал более сурового наказания.
— Форт, к чему все это? Раз моя репутация все равно погублена, зачем держать меня взаперти? Почему просто не забыть обо мне, словно меня и не было?
— Почему? Почему?! — Брат схватил ее за плечи и яростно встряхнул. — Потому, черт возьми, что ты носишь имя Уэров! Ты и теперь притча во языцех, а если дать тебе волю, ты опозоришь нас так, что стыдно будет выйти на люди! Уж лучше видеть тебя в гробу!
Путь на Голгофу продолжался. Наконец Форт отворил кованую арочную дверь, и они оказались во внутреннем дворике среди четырех зданий. На них лежала печать запустения. Что бы здесь ни произошло, никто бы не заметил. Честити сделала последнюю попытку тронуть сердце брата.
— Нет, я не хочу туда! Ты не знаешь, каким может быть отец!
— Почему это я не знаю? Надеюсь, он тебя проучит, и как следует.
На стук отворил Джордж Линдли. Увидев его круглое и блестящее от испарины лицо, девушка простилась с надеждой. Официально Линдли числился секретарем графа Уолгрейва, на деле же был его прихвостнем и редкостным подлецом.
— Ах, хвала Господу, одна блудная дочь вернулась домой!
Глаза его оставались холодными и непроницаемыми, но губы непрерывно и елейно улыбались. Благодаря этому Линдли прослыл учтивым, хотя это была всего-навсего привычная гримаса. Больше всего на свете этот человек обожал мучить и смотреть на чужие страдания. Именно он держал Честити во время избиения, и она сильно подозревала, что никакая пытка не обходится без его участия. Такой ход мысли навевал леденящий страх.
— Будем надеяться, что и другая скоро будет здесь, — сказал Форт. — Я отведу сестру наверх, а вы, Джордж, известите отца.
— Милорд, граф сейчас в Слоу, обсуждает ход дальнейших поисков с начальником полиции. Я сейчас же пошлю за ним. Полагаю, он скоро вернется.
Девушка возблагодарила небеса за эту отсрочку. Линдли пошел в дом, но остановился и обернулся с услужливой, раболепной миной.
— Милорд, пока граф отсутствует, не следует ли нам предпринять какие-то шаги в отношении леди Верити и ребенка? Я был бы глубоко опечален, случись с ними беда из-за моей нерадивости!
— Правильно, — согласился Форт и вперил в Честити испытующий взгляд. — Где они?
— Откуда мне знать? — ответила она, озаренная внезапной идеей. — Я и сама их ищу.
— Почему именно здесь?
— Потому же, почему и вы с отцом. Разве она не отправилась к Натаниелю? — Не получив ответа, девушка прикинулась встревоженной. — Только не говори, что от нее нет ни слуху ни духу… Боже мой! А если она утопилась, прямо с маленьким Уильямом? Зачем она пустилась в бега? Смерть мужа не могла потрясти ее настолько, чтобы лишить рассудка. Тут что-то другое. Расскажи мне все, Форт, все без утайки!
Ей как будто удалось одурачить этих двоих или по крайней мере сбить с толку. Заметив, как они переглянулись, Честити ощутила злорадное удовлетворение.
— Идем наверх, — наконец произнес брат. — А вы, Джордж, пошлите за отцом.
Он привел Честити в комнату, при виде которой она снова приуныла: здесь все было предназначено для того, чтобы держать человека взаперти. В этом чувствовалась опытная рука Линдли.
Когда-то здесь была спальня, возможно даже, роскошно обставленная. Теперь отсюда было изъято все, что хоть как-то могло послужить бегству. Остались только голые стены со светлыми пятнами там, где прежде висели картины, и пол, местами запорошенный пылью. Занавески были сорваны, и можно было поклясться, что оконная рама на совесть забита гвоздями — так, что не отворить. В углу виднелся холодный, чисто выметенный камин. Честити горько пожалела об этом: будь в нем огонь, она не колеблясь подожгла бы дом. Однако ей предусмотрительно не оставили ни уголька. Дымоход скорее всего был слишком узок, чтобы по нему подняться, но на всякий случай девушка взяла его на заметку, как и оконное стекло, которое можно разбить. Она готова была проползти лисьей норой, лишь бы оказаться подальше от этого дома.
Помимо этого, был еще Форт. Раз уж нельзя заручиться его поддержкой, надо сделать так, чтобы он держался поблизости. В присутствии старшего сына и наследника отец не позволит себе худшего. Ведь для Форта он — граф Уол-грейв Непогрешимый, скопище всех добродетелей, образчик достоинства, благородства и справедливости.
Девушка подавила вздох. Она никогда не испытывала к отцу теплых чувств, но уважала его — до тех пор, пока он не открыл ей свое истинное лицо.
— Ах, сестра, сестра! — обратился к ней Форт с порога. — Не пойму, как ты могла так вырядиться. — Он тяжело вздохнул. — Ты и в самом деле не знаешь, где Верити?
Глядя в его открытое, встревоженное лицо, девушка поняла, как трудно будет солгать. Пришлось собрать все душевные силы.
— В самом деле не знаю, Форт. Я думала, она в безопасности, с Натаниелем.
— В безопасности она будет только дома! — отрезал брат. — Подумать только, взяла и сбежала к мужчине! Страшно подумать, что скажут люди!
— Наверное, Верити была в полном отчаянии, — предположила Честити, на собственном опыте знавшая, что чаще всего говорят люди. — Она ни за что не пошла бы на такое, не будь в опасности.
— Я одного не могу понять: почему она не вернулась домой и не попросила помощи у своих близких? Отец сумел бы уберечь ее и ребенка от любой опасности.
— Вероятно, ты прав, — осторожно начала девушка, — но не забывай, Верити всегда
