не был создан для высшей власти и не мог привести страну к величию. Как он поступит в трудные времена? Не толкнет ли его на крайности желание удержать власть? В последнее время ей казалось, что такое может случиться с каждым.
Скользя между гостями, Честити озиралась в поисках отца. Нет, это невозможно. Граф Уолгрейв Непогрешимый не опустится до того, чтобы явиться в маске, — это совершенно не в его характере.
— О утренняя роза, не откажите в любезности прогуляться со мной, — отвлек ее мужской голос.
Он был смутно знаком, как и статная фигура джентльмена.
— А если я жду своего кавалера?
— Мой розовый бутончик, ваш кавалер перед вами!
В памяти молнией возникли события недавнего прошлого. Хедерингтон! Он-то как здесь оказался?
— Обманщик! — Честити легонько стукнула его сложенным веером по запястью. — Мой кавалер ниже ростом.
— Тогда на что он вам? — засмеялся Хедерингтон. — Позвольте обрушить на вас всю мощь своего обаяния.
Ему нельзя было отказать в привлекательности, но, так много о нем зная, Честити не уединилась бы с ним.
— Нет, милорд, не позволю. Придется вам поискать на этом лугу другой цветок.
Ничуть не обижаясь, Хедерингтон откланялся.
Эта встреча означала, что поток гостей возрос и она не успевает следить за ним. Честити снова принялась озираться, но тут еще какой-то джентльмен, в золотистом домино и маске, остановился, оглядел ее и приблизился.
— Мой милый хамелеон! — сказал Син. — Откуда эти седины? Неужели тревоги так внезапно тебя состарили?
— От тебя не скроешься!
— А зачем скрываться? Идем! — Он галантно предложил Честити руку. — Нужно разыскать Родгара.
— Зачем? — испугалась она.
— Только чтобы сообщить, что Бренду удалось убедить Вернема остаться на бал.
Несколько успокоившись, девушка взяла его под руку, и они двинулись через толпу в поисках маркиза.
— Как же это Бренду удалось?..
— Он объяснил, что лишь таким способом Вернем разживется едой и питьем. Этот тип обожает крепкие напитки. Я заметил, что он так и вьется возле бренди.
— Родгар рассказал тебе о своих планах?
— Нет, но не тревожься. Я никому не позволю тебя обидеть.
Син сказал это очень серьезно, словно знал, что Честити ни жива ни мертва от страха.
Родгара в холле не оказалось, и они прошли в первую из целой анфилады гостиных. Негромкий, но четкий звук удара в момент, когда они миновали распахнутые двери, привлек внимание Честити к Сину. Он был при шпаге.
— Ты думаешь, дойдет до схватки? — спросила она шепотом.
— Очень на это надеюсь, — ответил этот истинный Маллорен.
Честити вдруг показался зловещим беспечный гомон людей, у которых не было забот серьезнее, чем здоровье детей или виды на урожай. Она начала воображать себе невесть какие ужасы.
Родгар обнаружился в помещении, отведенном под игорный зал, где он усаживал за стол самого Бьюта и его даму. С незнакомкой в алом домино он был сама галантность, и Честити запоздало сообразила, что это может быть только леди Августа, принцесса Уэльская, мать короля Георга. Сердце ее заколотилось.
Что это, случайное совпадение или Родгар повысил ставки в своей игре буквально до небес? Он не мог не знать, что граф Уолгрейв и королева-мать не жалуют друг друга. Не на этом ли он построил свою интригу? Когда-то Августа возненавидела графа за чрезмерную близость и влияние на ее супруга принца Фредерика и, когда тот умер, не замедлила настроить сына против своего врага.
Син передал Родгару послание Бренда и получил удовлетворенный кивок. Родгар был без парика, но на этот раз напудрил волосы и слегка подвел глаза, отчего взгляд его стал многозначительным и насмешливым, словно он все знал о людях и о жизни, — знал и забавлялся этим. Помимо узкой черной маски, он отказался от других маскарадных ухищрений — для того чтобы быть узнанным и внушать опасения. Честити успела привыкнуть к Родгару-семьянину, Родгару-провинциалу в скромном наряде, но теперь, видя его во всем блеске, разодетым в темно-голубое с серебром, она снова затрепетала.
Неужели Форт был прав, когда предостерегал ее, что маркиз не упустит шанса расправиться с их семейством?
Родгар, казалось, прочел эти мысли, потому что подошел к Честити, взял ее руку и поднес к губам.
— Время подумать о венчании, дорогая моя, — сказал он с улыбкой.
— Ваша уверенность кажется мне…
— …вполне уместной, не правда ли? Все идет как по маслу.
И он был прав: гости притягивались к нему как магнитом. Честити со страхом посмотрела на леди Августу.
— Я не сниму маску!
— Вы поступите так, как будет сказано. Син, не оставляй ее ни на минуту и надзирай за ней, как положено супругу.
— Я пока еще не супруг леди Честити, — спокойно возразил Син, — и даже если бы был таковым, не принудил бы ее сбросить маску против воли.
— Но надзирать-то ты можешь?
— И могу, и буду, — заверил он и повел Честити прочь.
— Мне так страшно, что подкашиваются ноги! — призналась она. — Несколько дней хрупкого счастья, которое вот-вот рухнет…
— …чтобы дать место счастью более прочному, — задумчиво докончил Син. — Если уж Родгар в чем-то уверен, значит, так оно и есть. — Он увлек девушку в укромный уголок за портьеру и повернул к себе. — Он больше не имеет возражений против моей службы в армии. Уверяет, что впредь не будет мне мешать.
— Правда? — безразличным голосом произнесла она. — И когда ты вернешься в полк?
— Сразу после венчания… или никогда. Я так и не успел выяснить, согласна ли ты делить со мной походную жизнь.
— Но, Син! — слабо запротестовала растерянная Честити. — Син, ты не можешь ради меня жертвовать военной карьерой!
— Я должен жертвовать тобой ради военной карьеры? Никогда! — Он провел пальцем по краю бархатной полумаски там, где та соприкасалась с лицом. — Есть занятия поинтереснее сражений.
— Но ты так любишь солдатскую жизнь… Нелегко было прошептать даже несколько слов, когда тело уже откликалось на ласку.
— Видишь ли, Честити, я долго раздумывал на эту тему… — Рука соскользнула на шею и как бы невзначай занялась шнурком, что стягивал домино. Шелковые полы раскрылись. — Раздумывал, раздумывал… и уже не уверен, что мне нравится быть солдатом. Мне больше по душе путешествия и авантюры… — пальцы щекотно погладили округлости грудей под тонкой тканью сорочки, — что-нибудь такое, чего не делал еще никто…
Теперь Син провел пальцем по контуру низко вырезанного лифа, под которым так близко были вершинки грудей. Они тотчас набухли, а соски затвердели. Честити затаила дыхание. Син из-под ресниц наблюдал за ее реакцией.
— Сражаться — дело важное и благородное, но не единственное, что ты можешь сделать для своего отечества. В военное время жизнь солдата полна событий, опасности и риска, а в мирное… в мирное она скучна и однообразна, и я предпочел бы заняться чем-нибудь другим. Канада — огромная и малоисследованная страна. Как только новое правительство вступит в свои права, начнется большая работа, отправятся экспедиции: составлять карты, искать руды. Что может быть занимательнее, чем обследовать эти прекрасные, дикие и загадочные земли?
Он коснулся впадинки между грудями, и Честити беспомощно склонилась к нему на плечо.
— Син, ты приводишь меня в смятение! Зачем?
— Зачем? — Он чуть ниже сдвинул лиф и дотронулся до соска. — Потому что ты особенно прекрасна в смятении. Если бы мог, я поддерживал бы это смятение денно и нощно.
У Честити вырвался возглас удовольствия, и Син поспешил закрыть ей рот поцелуем, который обещал всевозможные еще более упоительные наслаждения. Сминая легкий кринолин, бедро прижалось к развилке ног, отчасти утоляя и разжигая желание. Ноги подкосились. Честити устояла лишь потому, что Син держал ее в объятиях. Она забыла, где они, и ненадолго отдалась сладкому безумию.
Когда Син отстранился, Честити посмотрела на него со страстью и мольбой. Юбки поползли вверх, рука пробралась под них и нашла средоточие ее желания.
— Син, что ты делаешь? Не здесь!.. О Боже мой! Боже мой!
— Дай себе волю, просто дай себе волю…
Она подчинилась — с величайшим удовольствием. Пока сладкие содрогания бросали и раскачивали Честити, Син прижимал ее к груди, чтобы заглушить крики. Потом это кончилось, оставив ее совершенно обессиленной.
— Зачем, Син?
— Мы оба хотели этого.
— Но тогда почему не иначе?
— Потому что, если уж я дал слово, то держу его. Я поклялся не ложиться с тобой в постель до свадьбы. — Он тихо засмеялся. — Как видишь, всегда есть возможности, но все-таки скорее бы эта свадьба!
— Ах, Син! — Честити виновато погладила его по щеке. — Это было совсем не обязательно!
— Для тебя, но не для меня. — Он снова засмеялся. — Я не настолько бескорыстен, как ты, быть может, думаешь. Поверь, дарить наслаждение порой еще упоительнее, чем получать.
— Я и не думала… — Она запнулась, понимая, что выдала все свое невежество, и задаваясь вопросом, так ли уж крепка клятва Сина и что будет, если подвергнуть ее испытанию прямо здесь и сейчас.
— Утоление страсти — это целая наука, целый огромный мир. Мы можем исследовать его вместе, заодно с канадскими землями. Нравится тебе эта идея?
— Так ты не шутил, когда говорил об этом?
— Ничуть.
— А я? Чем займусь я? — с трепетом поинтересовалась она.
— Кроме супружеских обязанностей? — поддразнил Син, оправляя на ней одежду. — Будешь всюду со мной. Разумеется, у нас будет дом, куда мы сможем возвращаться из странствий, — например, в Монреале или в
