унизительным.
Девушка помедлила, потом руки ее снова задвигались.
— Большинство молодых людей — болваны!
Надо сказать, руки у нее были вполне женственные и лишь с натяжкой могли сойти за юношеские. Было разумно с ее стороны надевать в долгую дорогу перчатки.
— Вполне с вами согласен. Надеюсь, здесь есть уборная?
Она бросила настороженный взгляд, очевидно, ожидая подвоха. Да, это была самая недоверчивая женщина, какую ему только приходилось встречать. Получив объяснение, он вышел, а когда вернулся, Верити уже присоединилась к остальным с младенцем на руках. По кухне плыл аромат яичницы с беконом, старушка стояла у плиты, а Чарлз — чуть поодаль, с таким видом, словно ей нечем себя занять. Син подумал, что обычно она помогает няне, но на сей раз решила выдержать роль молодого бездельника. Это давалось ей нелегко.
После двух дней, проведенных у сестры Хильды, Син имел кое-какой опыт обращения с младенцами и теперь подошел посмотреть на маленького Уильяма. Зная, что для матери это источник гордости и счастья, он осыпал его комплиментами, мимоходом отметив, что по виду малыш приходится ровесником его племяннику.
— Сколько ему? Месяца два?
— Девять недель, — ответила Верити, приглаживая светлый пух на головке ребенка.
— Не рано ли брать его в дорогу?
— Мне пришлось, — помолчав, сказала молодая мать.
Син нашел, что не может пользоваться ее доверчивой кротостью, и отправился провоцировать Чарлз. Он устроил очередной спектакль из суеты вокруг няни: грел тарелки, держал их, пока она раскладывала завтрак, и относил к столу. Вскоре девушка не выдержала и взялась заваривать чай. Судя по ее привычным жестам, это было ей не внове. Син воздержался от комментариев, но позже, когда все уже ели, подал голос:
— Итак, когда же я узнаю вашу историю?
Сестры переглянулись.
— Вы узнаете только самое необходимое! — отрезала Чарлз, пригвоздив его к месту ледяным взглядом. — Полагаю, вас осенила идея, что Верити прижила ребенка вне брака?
— А разве нет? — удивился Син, поскольку и в самом деле так думал.
— Нет! Уильям — дитя законного брака и рожден в положенное время после венчания.
— Его отец должен быть вне себя от счастья.
— Его отец умер.
Син внимательно оглядел Верити. Она не носила траура и спешила к некоему майору Фрейзеру. Брови его невольно поползли вверх.
— Не понимаю, к чему ходить вокруг да около, — проговорила Верити, — если можно сказать все как есть. Мой муж умер, опекуном ребенка назначен его брат. Когда он явился принять на себя эту обязанность, я поняла, что он задумал дурное, и бежала к человеку, которому доверяю.
Сто вопросов разом возникли в голове у Сина, и он задал самый важный из них:
— То есть к майору Фрейзеру?
— Это мой нареченный.
— Как это возможно — через два месяца после смерти мужа?
— Натаниель был моим нареченным еще до брака, — объяснила Верити, краснея, — но увы, не в глазах моего отца. Мне пришлось выйти за другого, однако клятва остается клятвой.
— Видите, как все просто, — вступила в разговор Чарлз. — Верити нужно доставить в Мейденхед — и дело будет сделано.
— А как же опекунство? — с сомнением осведомился Син.
— Как только Верити будет снова обвенчана, Натаниель получит права опекунства.
— Мне кажется, все не так уж просто. Суд может решить, что мужчина, вступивший в брак с женщиной, чей траур еще не истек, непригоден на роль опекуна. Ну а бегство еще больше уронит вас в глазах закона.
— Что вы такое говорите! — Верити побледнела.
— Закон строг, миледи. Не лучше ли вернуться домой, послать за вашим нареченным и решить этот вопрос… благопристойно?
Сестры переглянулись. Было заметно, что обе они нервничают, чем дальше, тем больше.
— Верити не позволят выйти замуж за Натаниеля Фрейзера, — выдавила Чарлз. — Генри В… дядя задумал убить ребенка!
Судя по выражению лица Верити, это была чистая правда.
— Но почему?
— Чтобы состояние брата перешло к нему.
За столом наступила долгая тишина. Осмысливая услышанное, Син вынужден был признать, что жадность — сильнейшая движущая сила преступления. История знала множество случаев, когда непрямой наследник устранял прямого, чтобы завладеть титулом и богатством. С другой стороны, случалось, что молодая вдова повсюду видела угрозу, даже там, где ее не было и в помине.
— От чего умер ваш муж, Верити?
— У него случился удар, — ответила та, потупившись.
— Как его имя?
— Не говори! — вмешалась Чарлз. — Милорд, кто дал вам право ее допрашивать? Мы и без того сказали вам больше, чем следовало! Если этого мало, обойдемся без вашей помощи!
— Мне этого довольно, — кротко сказал Син. — Можете рассчитывать на меня.
Решиться было нетрудно: задача не казалась сложной или трудоемкой. До Мейденхеда была сотня миль, то есть три дня пути.
— Как я уже сказал, доставлю вас на место в целости и сохранности. Хотелось бы только знать, что делать в случае погони. Ведь беглянку наверняка разыскивают.
— Без сомнения.
— Отчего же не заглянули сюда?
— Сюда заглянули в первую очередь, еще три дня назад! — возмутилась Чарлз. — Мы с няней поклялись, что не знаем, где Верити, и это была чистая правда. Сестра шла сюда пешком, с ребенком на руках! Она появилась довольно скоро после… визита.
Син посмотрел на молодую мать с уважением. Тихая и кроткая, Верити не производила впечатления человека, способного на долгий пеший переход в ноябре, да еще и с грудным ребенком на руках. Выходит, его выводы относительно происходящего были скоропалительны: человек решится на такое, только если опасность и впрямь велика. В том, как крепко Верити прижимала к себе младенца, было что-то отчаянное.
— Ваши преследователи знают о майоре Фрейзере?
— Не думаю.
— Куда, по их мнению, вы можете пойти?
— Надеюсь, у них теперь вообще нет мнения на этот счет. Единственный возможный вариант уже проверен. Полагаю, меня станут искать в Лондоне. Брат мужа ничего не знает о моей жизни до брака.
— А ваши близкие не могут вас приютить?
Взгляды сестер встретились б третий раз, и одно это уже многое сказало Сину.
— Будь наша семья добросердечной, я не влачил бы подобное существование, — с горечью произнесла Чарлз.
— Так вы отосланы с глаз долой! — догадался он.
Судя по тому, как она передернулась, удар попал в цель.
— Короче говоря, мы не можем просить помощи у семьи. Они первыми воспротивятся браку сестры с Натаниелем.
Син решил обратиться к главнейшему правилу выживания на фронте: действуй так, словно грозит худшее. Он поднялся из-за стола и заходил по кухне, размышляя на ходу:
— Закон всегда на стороне того, кто официально назначен опекуном. Ему всемерно способствуют. Возможно, назначена награда за сведения о местонахождении леди Верити, и на каждом постоялом дворе вывешено описание ее примет. Не исключены проверки в дилижансах. Так мы далеко не уедем.
— Мы собирались переодеться, — вставила Чарлз.
— Кем?
— Верити может сойти за кормилицу со своим подопечным. Если перекрасить ее волосы в темный цвет…
— Допустим. А как насчет вас?
— Мне маскарад ни к чему!
— Вот как? — Син наклонился к ней через стол. — А если Генри Ужасный еще раз наведается в этот домишко и найдет его пустым? Полагаю, он не полный болван, а значит, будет искать уже вас, мой юный друг!
— К тому времени бы будем в безопасности.
Поскольку теперь было кому переправить Верити в Мейденхед, Чарлз и няня вполне могли бы оставаться на своем месте и настаивать на том, что ничего не знают. Но Син промолчал: ему хотелось получше узнать объект своего интереса.
— Итак, Генри Ужасный разыскивает белокурую леди с младенцем. Как только станет ясно, что и вы упорхнули, он примется за поиски леди с младенцем в сопровождении молодого человека.
Он подождал возражений, но их не последовало. Тогда он подверг Чарлз демонстративному осмотру.
— Как некстати, что в вас нет ничего женственного! — Она вздрогнула, а няня хмыкнула, но Син оставил это без внимания, продолжая разглядывать. — Нет… нет, это совершенно не пойдет. Невозможно представить, как вы жеманитесь.
— И слава Богу! — отрезала Чарлз в негодовании.
— Тогда придется сделать из вас грума.
Она тотчас кивнула.
— Вы уверены, что справитесь?
— Конечно. Я знаю лошадей и умею о них заботиться. А вы притворитесь кучером?
— Отнюдь нет. Кучером будет Хоскинз, раз уж это его прямая обязанность. Мы прихватим его из «Короны».
— Он задаст тысячу вопросов!
— Вне всякого сомнения, особенно когда выяснится, что хозяин наденет юбки. — На Сина уставились три ошеломленных лица. Он ответил невозмутимым взглядом. — Я буду изображать кормящую мать, и таким образом мы перехитрим наших преследователей.
— Вы готовы переодеться женщиной? — спросила Чарлз в безмерном изумлении.
— Если только вы сами не претендуете на эту роль. Впрочем, это было бы неразумно — ведь я куда привлекательнее вас и к тому же умею кокетничать.
Син жеманно затрепетал длинными ресницами, наслаждаясь игрой противоречивых эмоций на лице Чарлз. Возмущенная пренебрежением к ее внешности, она при этом заранее забавлялась видом своего обидчика в корсете и нижних юбках.
Он угадал правильно: Честити была разом и обижена, и позабавлена этим
