пошло», — присовокупила миссис Марч, матушка ее подруги Розмари, которая также была и мэром Эндикотта.
«Его участие привлечет на фестиваль множество народу, Кирби. И не забудь… большая часть доходов пойдет в благотворительные учреждения», — проговорила доктор Ванесса Браун, лечившая Кирби в детстве, а теперь возглавлявшая городскую детскую больницу, во многом существующую за счет доходов с фестиваля.
«От тебя не убудет, если ты попросишь его, Кирби», — взмолилась миссис Манкович. Она была вожатой отряда девочек-скаутов, в том числе и Кирби. Ныне же руководила приютом для женщин, подвергшихся насилию.
В общем, все, кто имел на Кирби влияние в прошлом, умоляли ее.
«Да, — решительно проговорила про себя мисс Коннот, — от меня не убудет, если я попрошу его выступить на космическом параде в роли оберцеремониймейстера. Если, конечно, он не согласится. В противном случае мне придется расплачиваться». Девушка сокрушенно вздохнула и проговорила:
— Ладно. Но мне нужно попросить вас кое о чем. О своего рода одолжении.
— В самом деле? Об одолжении? Меня?
Мисс Коннот молча кивнула головой. Он улыбнулся, и его улыбка весьма не понравилась ей.
— А если я соглашусь, — сказал Джеймс, — будешь ли ты признательна мне?
Девушка на мгновение смешалась, но затем медленно наклонила голову в знак согласия.
— По-настоящему признательна? Или только признательна? Ведь если это большое одолжение, то, по-моему, тебе следует быть по-настоящему приз…
— Джеймс, пожалуйста.
— О-о-о, ты говоришь «пожалуйста» и любезна со мной. В таком случае это, должно быть, и вправду очень, очень большое одолжение. Если я соглашусь, тебе придется быть мне очень, очень признательной.
Не замечая его восторга, она многозначительно произнесла:
— Ужин?
Его улыбка потеплела.
— А я уж думал, Кирби, что ты никогда и не спросишь.
Как ему удалось уговорить ее зайти к нему в номер, мисс Коннот понять не могла. Она полагала, что поддалась на его уговоры лишь потому, что он сказал: если они явятся в ресторан, полный народу, его узнают, набросятся и разорвут на нем одежду. А Джеймс без одежды — неважно, как он оказался в столь плачевном виде, — это зрелище слишком уж волновало ее воображение.
«Я сдалась не потому, что мужчина, сидящий напротив за столом со свечами, самый красивый, кого я когда-либо видела на своем веку, — убеждала она себя. — И виной тому не несколько незатейливых фраз, нежных прикосновений и сладострастных взглядов и не то, что он пробудил дремавшее во мне желание. И уж, конечно, не то, что первый раз в жизни я в присутствии мужчины почувствовала себя желанной женщиной, а не надежным другом, младшей сестрой, беззащитной дочерью или заботливо поливаемым одуванчиком…»
Нет! Причина, вынуждающая Кирби сидеть в роскошном номере с Джеймсом Нешем, слушать негромкую музыку, вдыхать аромат недавно срезанных цветов, пить изумительное на вкус вино и есть блюда, повышающие содержание холестерина в организме, на самом деле весьма благородна. Она здесь ради благополучия ее родного города и живущих в нем добрых людей. Ради детской больницы. Ради женского приюта. Ради сохранения самого образа жизни на Среднем Западе. Ради… ради…
К чему лукавить? Девушка сокрушенно вздохнула, вынужденная признать: она лишь потому ужинает с Джеймсом, что захотела этого сама. Из эгоистических побуждений. Ужин с ним был нужен ей самой. До зарезу. Несмотря на все недостатки Джеймса Неша, мисс Коннот чувствовала, что поступает совершенно правильно.
Его жизненный опыт был безбрежен, как океанские просторы, тогда как ее уместился бы в несколько строк. И тем не менее она понравилась ему.
И тут девушка поняла — почему. Быть может, Неш и кумир американских женщин, но прежде всего он мужчина — всего лишь мужчина. Пока она не потеряла голову и держится настороже, нет оснований полагать, что они перейдут границы. Она может наслаждаться ужином, мило болтать, затем попросит его выступить на космическом параде в роли оберцеремониймейстера. Если он откажется, то она, поблагодарив его за приятный вечер, сохранит свое достоинство и больше с ним не встретится.
Если же он согласится, то ей придется ознакомить Мистера Джеймса с кругом его обязанностей, проводить с ним бесконечные часы, постоянно сталкиваться с ним в разных частях города…
«Ну что ж, я уж как-нибудь угомоню его, — не столь уверенно, как ей хотелось бы, сказала себе девушка. — Он всего лишь мужчина, неотразимый, чересчур обворожительный, слишком привлекательный мужчина перед которым невозможно устоять. Только и всего».
Подавив вздох, Кирби потянулась за бокалом с вином, совершенно забыв, что вообще- то она не пьет алкоголь. Отхлебнув сладкой прохладной жидкости, девушка, даже не распробовав, проглотила ее. Увидев, что Джеймс страстно смотрит на нее с противоположного конца стола, она машинально вновь глотнула вина. Потом еще раз. И еще. И еще. Когда Кирби наконец поставила бокал (пустой, вот это да!), она обнаружила, что мистер Неш по-прежнему смотрит на нее поверх края своего бокала и на его устах играет таинственная улыбка.
— Понравилось? — осведомился он и, медленно смакуя, пригубил вино.
Мисс Коннот утвердительно кивнула головой:
— Обычно я не пью, но это вино божественно.
Он подался вперед.
— Если ты обычно не пьешь, то зачем днем стянула у меня бутылку «Перрье»?
Девушка зарделась.
— Я, а… я просто, гм… только потому что… — Она с трудом откашлялась. — Потому… э-э… бутылка была так красива!
Он ухмыльнулся и промолвил:
— Ладно. Прими ее в дар от меня. Но тебе следует запомнить: такое вино следует пить вдвоем.
Не проронив ни слова, она уставилась на стол и принялась не спеша обводить пальцем одну из роз на скатерти.
— Ну а теперь, — вновь проговорил Джеймс, — можешь просить меня о большом, по- настоящему большом одолжении.
Не поднимая головы, Кирби ответила:
— Не такое уж это и большое одолжение.
— Неважно. Тебе кое-что нужно от меня, и ты будешь мне весьма признательна за мою услугу. Большего мне и не надо. Ну так в чем дело?
Она подняла глаза и встретилась с его нетерпеливым, беспокоящим ее взором.
— Я… гм… то есть мы… комитет… комитет по организации фестиваля в честь возвращения Боба, — поспешила пояснить девушка, — хотел бы кое-что предложить вам. На самом деле это город желает кое-что предложить вам.
Ухмыляясь, Джеймс лениво покрутил ножку бокала. В его томных глазах горело вожделение.
