жизни и скрылась за высокими каменными стенами Венскоута. Но ведь она сама сделала свой выбор.
«Мне было всего шестнадцать!»
Это не имеет значения.
После ужина пожилая пара ушла — якобы просматривать документы. Розамунда не сомневалась, что это только предлог. «Глупости! — одернула она себя. — Я-то стала законченной распутницей, но это еще не значит, что все люди таковы. Если они любят друг друга, то пойдут к алтарю, как положено, а не станут заниматься глупостями посреди пыльных семейных архивов».
При этой мысли она невольно усмехнулась. Вдова тотчас заинтересовалась:
— Что тебя развеселило, Розамунда?
Теперь женщины сидели в гостиной, оклеенной красивыми китайскими обоями, и пили чай из маленьких изящных чашечек. Розамунда врать не любила и потому правдиво ответила:
— Мне показалось, что у миссис Лэмпвик и мистера Туркотта намечается роман.
В глазах тети Аррадейл блеснул огонек:
— Ты тоже заметила? Что ж, я очень на это надеюсь. Трудно представить себе более гармоничную пару.
— Замечательно! — воскликнула Диана. — Мы должны как-то подтолкнуть их друг к другу.
— Они зрелые люди и обойдутся без нашей помощи, милочка.
— А я так люблю устраивать судьбы! Предоставленные сами себе, люди часто совершают глупости.
— Иногда глупости — как раз то, что нужно. А тебе, Диана, пора обзавестись своей семьей.
Дочь вздернула подбородок:
— Ты же знаешь, что я никогда не выйду замуж.
— Какая глупость! Что толку в твоей драгоценной свободе, если ты одна и скучаешь?
— Я не скучаю. У меня очень интересная жизнь.
— Тогда не вмешивайся в чужие жизни. Может, лучше сыграешь что-нибудь, милая?
Диана встала, взметнув шелковые юбки.
— С удовольствием. Но мне странно, мама, что ты, всегда учившая меня порядку, призываешь совершать глупости. Пойдем, Роза, сыграем дуэтом.
Подойдя к клавикордам, они услышали за спиной голос тетушки:
— Дело в том, что в человеческих отношениях всегда должен быть хаос, иначе не выйдет ничего хорошего. В мире порядка твой отец никогда бы на мне не женился. Он взял бы в жены дочь герцога Лангтона и был бы несчастлив.
Диана красноречиво закатила глаза, потом отвернулась и стала копаться в стопке нотных листов возле инструмента.
Между тем Розамунда задумалась над тетиными словами. Ее собственный брак не нарушал никаких порядков. Это было удобное решение проблемы. Выйдя из церкви, они с Дигби зажили правильной, размеренной жизнью. Неполноценной жизнью, теперь ей это ясно. Раньше девушке и в голову не приходило, что человеческую судьбу не следует втискивать в строгие рамки, но так говорила тетя Аррадейл — умная, здравомыслящая женщина, и к ее суждениям стоило прислушаться.
Диана тем временем вытянула из стопки нотный лист и села за инструмент. Розамунда еле удерживалась от смеха. Если глупости и хаос — норма жизни, то ее нынешнее поведение — просто образчик порядочности! Она села и взглянула на ноты, потом заиграла свою партию. Пока они с Дианой выстраивали из хаоса нот гармонию веселой мелодии, она то и дело поглядывала на высокие окна, пытаясь различить вдали, за ухоженным садом, одно заветное окошко.
Интересно, что он сейчас делает? Думает?
Попав не в такт с кузиной, она поспешно сосредоточилась на музыке. «А если думает, то о чем? Только бы не о долге! — молила она, следя за мелодией. — Только бы не о том, что обязан меня отблагодарить. Господи, пусть это будет нечто большее!» Она знала, что так оно и есть: между ними уже возникло огромное… и пугающее чувство.
Тени за окном потемнели и удлинились. Золотистый свет уходящего дня сменился красным закатом. Скоро наступит ночь.
Ночь… Время тайн, хаоса и греха.
Когда стало совсем темно и вдова велела зажечь свечи, Розамунда извинилась и сказала, что пойдет спать. Диана тоже засобиралась наверх. Тетушка окинула их внимательным взглядом, и девушкам показалось, будто и не было этих пятнадцати лет. Дина и Рози затевали очередную проказу.
— Спокойной ночи, мои милые, — только и сказала вдова.
Как только они уединились в спальне, Розамунда прошептала:
— Я уверена, что она обо всем догадалась. Ужас!
— Ты же сказала, что миссис Акентвейт тоже догадалась. И даже твоя мама.
— Да, но это тетя Аррадейл!
Диана в который уже раз красноречиво закатила глаза.
— Тебе тоже иногда кажется, что она прячет за спиной розгу?
Розамунда засмеялась, но как-то натужно. Вытерев о юбку вспотевшие руки, она попыталась успокоиться. На небе тускло светил тонкий месяц, и хотя она хорошо знала имение, ей хотелось пересечь сад до того, как станет совсем темно.
— Мне надо идти.
— Да. Знаешь, все так странно…
— Еще бы!
— Я имею в виду, странно смотреть, как ты уходишь, чтобы заняться прелюбодейством. — Диана слегка сдвинула брови. — Но ты должна, поэтому иди!
— Я должна была зачать еще в первую брачную ночь.
— Нет, здесь другое. Сейчас в тебе появилось что-то новое.
— Вот как? — Розамунда опустила голову и внимательно себя оглядела. — Что же?
— Ты изменилась. Я не говорю про твою рассеянность: ты витаешь бог знает где, и это понятно. Но ты стала по-другому двигаться. Мелочь, конечно, однако как преображает!
— Ох, надеюсь, что не сильно!
Диана взяла шаль и бережно накинула ее на плечи подруге.
— Не слушай меня. Иди! Я позабочусь о том, чтобы никто не заметил твоего отсутствия. И не забудь взять снотворное.
Розамунда похлопала себя по карману, хоть мысль о том, что она должна отравить Бренда, была ей отвратительна.
— Я не…
Она хотела сказать, что идет к своему тайному любовнику только по необходимости, но себя не обманешь.
— Иди, иди! — Диана улыбнулась. — Прости меня, милая. По правде сказать, я тебе даже завидую. Как ты думаешь, согласится он пожить у меня денек-другой?
Это, конечно, была шутка, но отчаянное «Нет!», вырвавшееся у Розамунды, выдало ее с головой.
— Ох, милая, — ласково проговорила Диана, — усно-койся.
Розамунда запахнула шаль на груди и, не устояв, взглянула на себя в высокое зеркало. Здесь, в Аррадейле, она надела одно из своих лучших платьев — из бледно-розового шелка,
