Мистер Патрик с этим суждением не согласился. Когда я передал ему слова мистера Эндрюса, он усмехнулся, а потом изрек:
Не следует забывать, что мистер Эндрюс преподает
Мистер Патрик преподавал у меня в средней школе историю. По программе у нас была английская и европейская история, с 1760-го по 1945-й. В основном войны и революции: аграрная, Французская, с Наполеоном, промышленная, Крымская, восстание сипаев, Франко-прусская, Бурская, Первая мировая, большевистская, испанская гражданская, Вторая мировая. Большевик – представитель радикального крыла Российской социал-демократической партии, захватившей власть в 1917 году. Если верить словарю, «большевик» – пренебрежительное слово для обозначения коммуниста. В нашем языке от этого слова появилось прилагательное «bolshie». Когда о человеке говорят «bolshie», это значит, что он упрямый, несговорчивый и ни под каким видом не желает идти на уступки.
Слова. Названия.
Санкт-Петербург переименовали в Петроград, потом в Ленинград, потом снова в Санкт-Петербург, потому что Ленин стал считаться плохим, и гордый город опять получил право называться в честь своего основателя Петра I (Петра Великого), царя, который вел бесконечные войны, безжалостно убивал крепостных и свою столицу возвел буквально на костях многих тысяч рабов. Но это было три сотни лет назад.
Таков язык истории, написанной победителями.
Холодную войну мы в школе не проходили. Она еще не кончилась, а история – по определению – наука о прошлом, а не о настоящем. Мистер Патрик выражал эту мысль следующим образом:
Интерпретация событий, происходящих в настоящее время, равнозначна стрельбе по движущейся мишени. Сколь тщательно ни прицеливайся, все равно рискуешь промахнуться.
Вывод из этого типично патрикианского афоризма такой: события, имеющие четко обозначенные начало и конец (1914–1918, 1939–1945), интерпретировать можно. Исторические события по самой своей сути относятся к области фактов; причиной любых кажущихся несоответствий или противоречий в их интерпретации может являться лишь неверная историческая перспектива.
Еще одно высказывание:
История, подобно жизни, обретает смысл в ретроспективе.
Херня. Это уже мое высказывание.
Про холодную войну я знаю анекдот:
Журналист спрашивает у Михаила Горбачева: изменился бы ход событий, если бы вместо Джона Кеннеди убили Никиту Хрущева? Горбачев подумал-подумал и говорит: несомненно. Вряд ли Аристотель Онассис женился бы на мадам Хрущевой.
Я рассказал его своему адвокату. Он говорит, что уже слышал такой.
Мистер Патрик был высокий. Носил темные костюмы: темно-синие, темно-серые, коричневые. У него была перхоть. Когда он наклонялся над партой, чувствовался запах трубочного табака и одеколона. Курить в классе было не положено, поэтому он все время сосал пустую трубку, которая постукивала на зубах. У него были редеющие седые волосы, они торчали на макушке, как у Билли Уизза. Билли Уизз – это такой мальчик, который умел очень быстро бегать, ловко удирал от недовольных им взрослых и мастерски ловил разных плохих дядей. Это из комиксов. На комиксы – «Уиззер и Чипе», «Денди», «Сорвиголова», «Скорчер и Ско», «Пли!», «Бино» – я тратил все свои карманные деньги.
Мистер Патрик не умел быстро бегать. Один ботинок у него был как у астронавта, с очень толстой подошвой. Мы прозвали его Поскакун, а еще Кузнечик, или Куз. У него была тонкая, словно калька, бледная кожа на руках, и на ней толстыми узлами выступали фиолетовые вены. Длинные, шишковатые, костлявые пальцы – пальцы скелета. Если он замечал, что ты отвлекаешься, болтаешь или мусоришь, то клевал тебя пальцем по макушке с такой силой, что из глаз брызгали слезы, а место, по которому попадал острый коготь, болело потом несколько часов. По расписанию уроки истории у нас были сдвоенные, по понедельникам днем и по четвергам утром. В первый день первого семестра мистер Патрик, вместо того чтобы вызывать нас по журналу, на что мы отвечали бы «я» или «сэр» или «здесь», велел нам представляться самим, чтобы сразу понять, кто есть кто. Фамилии, потом имена, если вам не трудно.
Про «имена, данные при крещении» никогда не говорилось, из-за азиатов. Когда подошла моя очередь, я сказал:
Линн, Грегори.
Линн Грегори? Линн – это ведь, кажется, женское имя?
Все заржали. Мистер Патрик стоял у доски и смотрел на меня поверх голов, повернутых, практически без исключения, в мою сторону. Он ухмылялся.
Линн. Это сокращенно? От какого же имени? Линда? Линетта? Линдси?
Смех.
Это фамилия.
Фамилия…
Сэр.
Сэр. Сэр или мистер Патрик, и то и другое годится, ни то ни другое – не годится. Ладно, садись. Шутки в сторону. Спасибо, мисс Грегори.
Дома я нарисовал квадратики, потом картинки, потом раскрасил. Я нарисовал мистера Патрика, лицом к классу. Изо рта слова: «Линн. Это ведь женское имя?» Никто, кроме него самого, не смеется. Я нарисовал себя. Я говорю: «Мистер Патрик, вы на мудака учились в институте или вы такой от рожденья?» После этого все смеются. Я нарисовал над головами «ХА-ХА» и «ХИ-ХИ». Все держатся за бока, по щекам струятся слезы. Я нарисовал себя, со словами: «Ладно, садитесь. Шутки в сторону».
Линн, Грегори
Класс 4 – 3
История
Грегори необходимо выработать терпимое отношение к конструктивной критике. Кроме того, ему следует тщательнее прорабатывать изучаемые вопросы, проявляя при этом большую усидчивость и прилежание.
Через две недели и один день после сожжения я позвонил в свою бывшую школу и попросил к телефону мистера Патрика. Я не собирался с ним разговаривать, я хотел лишь узнать, работает ли он еще на прежнем месте, и не придумал никакого другого способа это сделать.
Кого-кого?
Мистера Патрика. Историка.
Минутку.
Я слышал, как она спрашивает: «У нас есть мистер Патрик? Историк?» Вдалеке зазвучал голос другой женщины, но что она говорила, разобрать было невозможно. Потом снова первая женщина, мне:
Извините, но, судя по всему, мистер Патрик давно на пенсии. Может быть, я могу вам чем-то…
Я повесил трубку. Попытался вспомнить, сколько ему было, когда я учился в школе, и пришел к заключению, что немногим более пятидесяти. И это двадцать лет назад. В настенную таблицу, в колонку под его именем, против строчки «настоящее место работы», я записал: «На пенсии». Потом сел за письменный стол. Вырвал из блокнота листок, написал его фамилию, нарисовал его самого и его дом. Открыл телефонную книгу на букву П.
Патриков нашлось пятьдесят восемь, из них четверо с инициалом «Э.»: Патрик Э., Патрик Э. Д., Патрик Э. Дж. и Патрик Э. С. Рядом с «Патриком Э. Д.» было написано «мозольный мастер». Остальные три номера я обзвонил. По первым двум никто не ответил, а по третьему автоответчик сказал: «Привет! Извините, но сейчас Энжела и Брайан не могут подойти к телефону. Если вы хотите…» Я подождал до вечера и еще раз набрал первые два номера. По одному ответила женщина, по другому мужчина. Ни тот, ни другой и слыхом не слыхивали о мистере Патрике, пенсионере, бывшем преподавателе истории.
После анекдота про холодную войну я спросил у адвоката:
Как вы думаете, каково это – быть миссис Джеки Онассис?
Не понял?
Ну, знаете… Джей Ф. погибает. Она выходит за другого. Совокупляется с ним. Каждое утро они
