мудрёных приборов, изредка обмениваясь короткими фразами.
Ветки кустов зашуршали листьями, а потом раздался треск ломаемых сучьев и веточек.
Александров поднял указательный палец вверх, призывая к бдительности, вскидывая автомат и переводя его на автоматический огонь. Его примеру последовали остальные бойцы. Сучья вновь затрещали, открывая вид на рычащую и размахивающую руками опасность. Снорков было пятеро, и выглядели они куда агрессивнее своих болотных собратьев. Прыгнули почти что синхронно, только один, оборваннее и грязнее всех остальных, самую малость замешкался перед акробатическим прыжком.
Четыре ствола тоже ответили одновременно, откинув двоих мутантов с распоротыми пулями животами. Три массивных тела мелькнули в воздухе, а спустя мгновение Лугов, от которого фортуна отвернулась окончательно, был привален к жухлой траве их общим весом. На этот раз лейтенанта не спасли ни кевларовая броня, ни шлем. Уродливые руки обрушились на него, нанося страшные по силе и по последствиям удары. Человек кричал, пытаясь защититься от наседающих монстров. Стрелять никто не стал, боясь собственноручно убить Лугова. Крик захлебнулся в урчании мутантов, почувствовавших кровь. Они уже не слышали выстрелов, полностью поглощенные увлекательным занятием под названием «питание», пытаясь оттолкнуть конкурента и ухватить лучший кусок самому. Автоматы били в спины, сквозь кожу которых был частично виден позвоночный столб, выплёвывая на землю стреляные гильзы. Лишь спустя две минуты движение спин прекратилось. Снорки были мертвы. Но был мёртв и Лугов. Командир с усилием стащил с тела Лугова мутантов, зубы которых были в крови жертвы. Сам же вид жертвы вызывал рвотные позывы, поскольку лицо лейтенанта было полностью изорвано, искусано и исцарапано, а от внутренних органов наверняка осталась точно такая же каша. По спине пробежала какая-то неприятная волна, сжимающая всё внутри.
Руки Александрова сжались в кулаки, на лице была ярость, исказившая черты лица.
-В охранение! Стрелять без предупреждения самостоятельно, - приказал он, осматриваясь.
Следующая пара минут прошла без особых потрясений, перемежаемая потрескиванием научных приборов, редкими возгласами самих учёных и шумом ветра, гонящего по земле сухую взвесь из пыли, старых листьев и чего ещё.
А спустя эти две минуты отдыха за кустами замаячили две тёмные фигуры. Бойцы автоматически вскинули «Абаканы», морально готовясь к очередному прыжку этих страшных акробатов. Командир отрицательно покачал головой, призывая смотреть.
Фигуры приближались, испытывая на прочность нервы спецназовцев. Приближались они неспешно, шли медленно, поступательно. Непонятно что двигалось к бойцам. Наконец, обе фигуры начали проламываться сквозь бурые заросли. Все ожидали развязки.
-Меркин, - заворожено произнёс Рыбаков, глядя на одну из фигур.
-И Ивановский,- почти прошептал командир, отведя глаза.
Пропавшие три дня назад бойцы охраны лагеря объявились собственной персоной – рядовой Ивановский и сержант Меркин. Только как-то очень странно объявились.
Двигались они плохо, спотыкаясь на одну ногу, а вторая волочилась по земле. Головы повернуты пугающим образом, глаза абсолютно безжизненные, стеклянные, смотрящие прямо перед собой. Руки безвольно висели, а лица исказила лишенная смысла гримаса.
Бойцы шли вперёд, губы, бескровные, синие, шевелились, произнося какой-то бред.
Увидев или почувствовав бывших товарищей, Ивановский обвёл их долгим немигающим взглядом своих бессмысленных глаз, начав что-то усиленно бормотать. Во взгляде не осталось ничего человеческого. Только тупая животная злоба. Оружие осталось только у одного Ивановского. Меркин ли, или то, чем он стал, протянул синюю руку вперёд.
Люди автоматически направили на двоих однополчан автоматы. Ивановский глухо, и как показалось Алексею, с ясно читаемой агрессией во взгляде, забормотал вновь, поднимая «Калашников». Дула «Абаканов» были направлены точно в голову Ивановскому, но его, стоявшего в полуметре от дула, это нисколько не волновало.
Когда он помертвевшим пальцем попытался нажать на курок, очередь ударила ему в грудь. Ивановский пошатнулся, а затем перевёл взгляд бесчувственных глаз на свою грудь, где ожидаемая кровь так и не проступила. На лице его отобразилась торжествующая гримаса. Он вновь направил ствол на бойцов охраны, а затем нажал на курок. Предназначавшиеся командиру пули рассекли ветки кустарника, поскольку он сам легко и быстро ушёл от очереди «Калашникова». Ивановский повёл ствол вслед за командиром, однако опять не точно. АК у него в руках прыгал ещё несколько секунд, заливая всю окрестность своим мерным стуком и заставляя птиц слетать с деревьев, и уничтожая растительность позади отряда. Когда эхо последнего выстрела замолкло, Ивановский с удивлённым видом перевёл взгляд на автомат, затем неумело и неловко отделил пустой рожок, доставая новый из большего кармана. Из мёртвых пальцев рожок выскочил и упал в жухлую траву. Он наклонился, ища его рукой, и в этот момент пули командира ударили ему в голову. Короткая очередь разнесла её словно как арбуз, повалив тело на землю. Он завалился на траву, жутко подёргивая руками и ногами, будто выполняя сумасшедший танец на боку. Новая очередь прекратила эти конвульсии, запрокинув его на спину. А в этот момент Меркин протянул руки к Алексею, не переставая произносить какой-то бред. Звуки выстрелов. Алексей и сам не заметил, как чисто рефлекторно нажал на спусковой крючок. Автомат брыкнул в руках, выплюнув горячий свинец и гильзы. Пули ударили Меркина в область плеча, и его это нисколько не смутило. Он продолжил движение вперёд, спотыкаясь и вращая стеклянными глазами.
Через дырки в его теле просвечивало низкое холодное небо, отчего у Алексея прошли мурашки по коже. Что заставляло двигаться Меркина с такими повреждениями, было загадкой, но это что-то было крайне мощное, сумевшее отодвинуть на задний план даже гибель Меркина как человека. А такая гибель была, он почему-то это чётко знал.
Издав утробный звук, зомби двинулся в решительную атаку, намереваясь схватить живого человека за плечо. Что будет потом, он представлял весьма ясно – зомби попытается укусить за горло, это же чисто животный рефлекс.
-Лёха, в голову стреляй, в голову,- раздался крик сбоку.
Снова выстрелы. Теперь уже более осмысленные. Свинец снёс Меркину половину черепа, заставив его упасть на колени, а затем опрокинула его назад, вжав в землю.
И вновь тишина. Гнетущая, вяжущая. Командир осмотрел поле битвы. Что-то в кармане издало мелодичное попискивание, негромкое, но вполне различимое. Командир достал КПК, а это был он. Средство связи даже подрагивало, то есть вибрировало.
-Майор Александров на связи, - голос у него был напряжён, поскольку просто так звонить с базы не стали бы. Незачем людей попусту отвлекать глупыми звонками.
-Майор, срочно возвращайтесь на базу, немедленно, - голос говорившего перекрывался помехами и отчётливо слышимыми звуками выстрелов какого-то грохота.
-Вас понял, - майор Александров быстро убрал комп. На лице читалась сосредоточенная озабоченность. Учёные были всё в той же позе, всматриваясь воспалёнными глазами в экраны своих приборов. Произошедшая драма их не отвлекла от своей работы.
-Так, собираемся. Поступил вызов с базы, там что-то происходит. В охранительный строй, - отдав необходимые указания, командир занял место в авангарде. Группа, не оглядываясь назад, двинулась вниз по склону холма, приминая красноватого оттенка траву. Алексей прикрывал отход группы, заставлял себя не смотреть на давящую громаду завода. И всё же не смог он себя пересилить, обернулся и посмотрел на мрачные руины. Что-то было в них притягательное, манящее, хотелось идти к ним, вытянув руки вперёд и закрыв глаза от удовольствия. Мысли бредовые, но такие навязчивые. Он даже реально представил, как будет выглядеть в подобной ситуации. И только тогда он обратил внимание на пропажу трупа несчастного лейтенанта. Не было тела, словно и не было никогда, только след из примятой травы идёт. Плюнув на это, он пошёл дальше, желая сократить разрыв с группой, от которой он изрядно отстал. Чья-то тяжёлая рука легла на его плечо, заставив вздрогнуть всем телом, словно ударила электрическим током.
Алексей обернулся, готовя себя к худшему варианту. То, что он увидел, было намного хуже всего, когда-либо виденного. Восставший из гроба лейтенант заглядывал в самую душу пустыми глазницами, в которых уже не было глазных яблок. На изуродованном зубами и лапами мутантов лице уже появились первые признаки тлена.
