тут много последнее время стало. Да, сталкеры, это вроде сумасшедших. Представляете, туда, за Периметр лезут, желая заработать. Чудаки они.
«Представляю, прекрасно представляю» - так и подмывало ответить ему, но пришлось сдержаться.
-Разумеется. Не хотите ли сигарет? – я достал пачку специально припасённых. Сам я не курил, но с самого прихода в Зону знал, что угощение собеседника сигаретой может расположить того к разговору. Тем более, пачка это была особая. Вместо одной из сигарет была всунута свёрнутая трубочкой пятисотрублёвая купюра. На взятку за проход она не тянула, там суммы другие платили, но на «постоять за шлагбаумом пять минут» - вполне.
Сержант взял протянутую пачку, быстрым движением достал купюру и сунул в карман брюк. Настроение у него заметно улучшилось.
- Ну, так что Вам рассказать? Про Зону или про что-то ещё?
- А могли бы вы мне хотя бы на минуту за шлагбаум, того, встать?
Сержант подумал, оценивая меня взглядом. Наконец он принял решение, и как мне показалось, даже положительное.
- Ладно, чего уж не сделаешь по доброте. Но в статье упомяните ратные подвиги бойцов, прикрывающих грудью мир от опасностей Зоны, - патетично сказал он.
Я шагнул за шлагбаум, испытав душевный трепет. Это ещё не Зона, но уже и не Большая земля. Смотрю на поле, отделяющее меня от тёмного леса, шумящего кронами от порывов ветра. Лес – уже Зона. От меня до него метров двести по полю.
Сзади раздалось какое-то движение, затем я услышал голоса. Оглянулся. К шлагбауму быстрым шагом приближался человек в форме лейтенанта, недоумённо смотревший на меня и сержанта, как бы вопрошая последнего, что такое произошло.
-Товарищ лейтенант, это журналист, из Москвы, - оправдывался сержант.
- Какой журналист? Это же.… Договорить он не успел. Я воспользовался заминкой и рванул изо всех сил, оставив им подарок на память.
К ногам лейтенанта покатилась какая-то штуковина. Такого ужаса он не испытывал ни разу за свою жизнь. У его ног лежала самая обыкновенная граната. Без чеки.
-Ложись! – заорал благим матом сержант, подавая пример всем остальным. Лейтенант, парализованный страхом, не мог сдвинуться с места, даже отвести взгляд от смертоносного подарка он был не в силах. Секунды длились дольше часов. Он ожидал смерти, неминуемой и страшной. Прошла неимоверно долгая секунда, за ней вторая, третья. Граната спокойно лежала на земле, даже и не думая взрываться. Лейтенант не мог поверить, что он будет жить. Только полминуты спустя он окончательно пришёл в себя. Раздосадованный, яростно ненавидящий себя, «журналиста» и сержанта, он с силой пнул гранату в заросли придорожной травы. Кинул взгляд на поле, по которому бежал, пригибаясь и перепрыгивая препятствия в виде торчащих из земли железяк, обдуривший его человек. Ненависть буквально захлестнула лейтенанта.
- Вставайте, что, игрушки испугались, да? – он встал над уткнувшим лицо в землю сержантом. – Немедленно уничтожить его.
Сержант, похоже, и сам понял, что был обведён вокруг пальца. Покрикивая на солдат, он вскинул автомат, снял его с предохранителя и выстрелил, прицелившись в мелькающую спину. Солдаты повторили его действия, начав стрелять короткими очередями.
Задумка прекрасно удалась. «Граната» напугала их, дав мне необходимые как воздух секунды форы. Я бежал по Приграничному полю, обегая остовы техники, обломки бетонных плит, просто куски ржавого металла, торчащие из земли.
Приграничное поле пользовалось в сталкерской среде дурной репутацией. Было точно известно, что сюда в течение десяти лет после Первой Катастрофы свозили радиоактивную технику. Это конечно не Свалка, где мусор образует настоящие холмы, но тем не менее. О возможных последствиях облучения я не думал. Важно было другое – реальны ли истории о минах на этом поле. Именно из-за них сталкеры предпочитали обходить его стороной. Есть ли мины, нет ли их – в легенду поверили, и она стала практически реальностью. Проверять на своей шкуре её никто не желал, приняв на веру, как аксиому в геометрии. Теперь же такой шанс выпал мне. Усиков, ниток растяжек и прочих признаков минирования при всём желании рассмотреть в густой траве ржавого цвета было нереально, поэтому оставалось лишь положиться на свою удачу и бежать вперёд, сломя голову.
Первые пули пришли спустя минуту, полоснув воздух горячим свинцом. Стреляли с блокпоста неточно, пули срезали сочные стебли щавеля в двух метрах левее.
«Дураки. Не попадут они так, стрелки из них, как из меня балерина Большого театра».
Короткие очереди продолжали уничтожать растительность вокруг, пробивали куски железа, но мне вреда причинить не могли.
Долго так продолжаться не могло. До сержанта вскоре дошло, что так успеха они не добьются. Послышалась отрывистая команда, выстрелы на пару секунд прекратились, но только затем, чтобы разорвать тишину, ненадолго установившуюся над полем, на тысячи частей длинными очередями.
Вот теперь мне пришлось действительно туго. Солдаты не рассчитывали более на собственную меткость, а делали ставку на плотность огня на квадратный сантиметр.
Очереди прошили пространство рядом со мной. Я начал ощущать, что одежда на мне взмокла, а дыхание вскоре собьётся. Думал я не долго, так как одна из пуль рассекла воздух в сантиметре от моей головы. Совершив отчаянный прыжок, рискуя напороться на острый металлический штырь, я вышел из зоны поражения их короткоствольных автоматов, притаившись за трактором, некогда бывшим синего цвета, а теперь изъеденного ржавчиной, вросшего в землю. Прикрытие никакое, но передохнуть можно, да и голоса, звук которых приходит со стороны блокпоста, свидетельствуют о том, что цель, то есть я, потеряна из поля зрения. Значит, минуты две у меня есть.
***
Огонь прекратился, поскольку беглец пропал, словно провалившись под землю.
- Ну, и где он? – спросил один из бойцов.
- Там, - неопределённо махнул рукой сержант, указывая на поле.
- Может, сходим, посмотрим? – неуверенно сказал тот же голос.
- Ага, иди. Охотник на мины нашёлся. Сапёр! Разорвёт там тебя, как шарик, - ответил кто-то.
-Иди ты. Нету там никаких мин, в сталкерском баре услышал от одного из этих оборванцев, когда он с бодуна большого был, - огрызнулся «сапёр».
- Даже если и мин нет, в чём я сильно сомневаюсь, то от лучевой болезни загнёшься. Это же машины ликвидаторов, они фонят страшно. Облысеешь, у детей твоих шесть пальцев и две головы будет, сам в сорок лет дубу дашь. И ещё – никакие они не оборванцы, некоторые такие новинки техники имеют, что зашатаешься. Вот ты, знаешь, что такое экзоскелет? Не знаешь. Так вот, что-то вроде костюма такого, колоссальный вес переносить в нём можно, и от пуль защитит. Из твоего «калаша» хрен пробьёшь, - сержант. Солдат захотел ответить, но не успел.
- Значит так, отставить трёп. Рылеев, Иванов, Сидоренко – вы просто стреляете короткими по всему, за чем он укрыться может. Сержант Прохоров, вы станете вот тут, у столба, будете ждать, когда этот гад покажется. Всё поняли? Выполнять!
***
Очереди застучали по железу вокруг сразу после окончания разговора, обрывки которого до меня долетали с ветром, дувшим со стороны блокпоста. Надо было на что-то решаться. Тупо сидеть и ждать, когда пули пробьют затылок, я не мог. Достал из кармана «Макаров», снял с предохранителя, и закрыл глаза, мысленно готовясь к предстоящему испытанию. Отсчитав до десяти, я выскочил из-за укрытия, перекатился и выстрелил три раза в согнувшегося у столба человека, по всей видимости, того самого сержанта. Попасть с такой дистанции было практически нереально, но каким-то чудом мне это удалось.
Сержант, громко вскрикнув, и ухватившись руками за колени, повалился на землю, выронив автомат. Оставшиеся пять патрон я потратил, пытаясь попасть в лейтенанта, но эти попытки не увенчались даже
