резиновую купальную шапочку, найденную во дворе Орловой. Ольга Арчиловна удивилась, что с этим делом справились так быстро. Просто повезло!
Она нетерпеливо вскрыла пакет. Увеличенные фотографии, таблицы, схемы, описание исследований, выводы… Сколько их прошло через руки Дагуровой за время ее работы в прокуратуре! И каждый раз Ольга Арчиловна волновалась. Ведь это было проверкой и ее как следователя. Правильно и те ли собраны вещественные доказательства и улики по делу, верно ли поставлены вопросы, на которые надлежало ответить экспертам. Да, у них на вооружении точнейшие приборы, современнейшие научные методы, но направление и определение путей поиска все-таки за следователем.
Дагурова стала знакомиться с выводами экспертов.
Бурые пятна на шапочке оказались засохшей человеческой кровью. Она была второй группы — той же, что и у Баулина! Следующий вывод касался вопроса, чьи потовые и жировые выделения остались внутри шапочки. И снова эксперты дали категорический ответ: они тоже принадлежали Баулину.
Ольга Арчиловна торжествовала — интуиция ее не подвела, резиновая шапочка побывала на голове профессора!
Другие выводы тоже несли чрезвычайно важную информацию.
Шапочка была пробита пулей, выпущенной из оружия калибра 7,62 или 6,35! У нагана, найденного возле трупа Ростовцева, был калибр 7,62.
Определение точного размера пулевого отверстия в шапочке затруднялось тем, что она была резиновая, а резина, как известно, растягивается и сжимается. От этого может меняться величина дырки.
Далее эксперты пришли к выводу, что пороховые следы, оставленные на шапочке вокруг пулевого отверстия, свидетельствуют о том, что выстрел был произведен с близкого расстояния.
Заключение касалось и отпечатков пальцев, оставленных на купальной шапочке. Одни принадлежали самому Баулину, другие — Орловой. Третьи были идентичны отпечаткам пальцев неизвестного, державшего за дуло наган — орудие убийства Ростовцева!
Ольга Арчиловна пожалела, что рядом нет Чикурова. Как хотелось поделиться с ним своими соображениями, мыслями, которые лихорадочно вертелись в голове.
Итак, первое: в Баулина стреляли, когда он был в купальной шапочке, причем стреляли почти в упор.
Второе: стреляла Орлова или тот, кто убил генерального директора «Интеграла». Правда, выстрел мог произвести и сам Баулин. Версия самоубийства пока еще не была ни опровергнута, ни доказана.
Так кто же?
Последнее предположение показалось теперь Дагуровой самым сомнительным. Если Баулин стрелял в себя сам, зачем надо было Орловой брать шапочку, нести домой? С точки зрения логики — необъяснимо. Но в том случае, если стреляла она, — понятно. Пыталась уничтожить такую важную улику и ввести следствие в заблуждение. Ведь отсутствие резиновой шапочки полностью исказило картину происшедшего с Баулиным.
В пользу того, что убийца Орлова, говорили показания мальчиков-рыбаков о человеке в светлом брючном костюме, уехавшем на красных «Жигулях». Вероятно, выстрелив в Баулина, Орлова хотела увезти с места происшествия его тело. Увидев ребят, бросила, прихватив только шапочку и орудие убийства.
Правда, было одно обстоятельство, которое смущало Ольгу Арчиловну: на нагане не имелось отпечатков пальцев Азы Даниловны.
За рулем Орлову иногда видели в перчатках. Может, она не сняла их, когда стреляла в профессора?
Дагурова поняла, что ей предстоит ответить еще на многие вопросы.
Перед тем как лечь спать, Ольга Арчиловна набросала план своих действий на завтра. С утра — следственный эксперимент с мальчишками на берегу Лавутки. Потом — допрос Орловой. Интересно, что она теперь будет говорить, какие придумает отговорки? Предыдущие допросы не удовлетворили Дагурову, и в этом она винила себя.
«Вечно я спешу. Скорее, скорее получить результат! Да, у Игоря Андреевича есть чему поучиться. Он-то умеет сдерживаться. Будто бы и говорит не по делу, а в то же время располагает допрашиваемого к откровенности. А ведь за этим скрывается так много! Человек как на ладони!»
Она разделась, постелила постель и хотела уже тушить свет, когда раздался телефонный звонок. Дагурова схватила трубку.
— Оленька, дорогая, не разбудил? — спросил муж.
— Не ложилась еще… Как вы там?
Виталий поделился кое-какими новостями. В том числе, что Антошке подбили глаз — подрался с соседским мальчишкой. Ольга Арчиловна заохала.
— Ты как его бабка, — сказал муж. — Она просто в ужасе… Но какой из сына вырастет мужик, если он не умеет постоять за себя?.. Да, знаешь, ему помогает «Баурос», что ты прислала. Врачи просто удивляются, говорят, что ни в какой Трускавец не надо ехать… Послушай, Оля, ты не можешь еще прислать? Наши возможности, как сама понимаешь…
— Понимаю, Витя, понимаю, — проговорила Ольга Арчиловна, не зная, может ли обещать. — Попробую что-нибудь придумать.
— Ты уж расстарайся, Олюшка… Такое дело!..
Дальше шли семейные советы. О том, что она в интересном положении, Ольга Арчиловна не сообщила и на этот раз. Виталий бы разволновался, потребовал немедленного возвращения домой…
Закончив разговор, Ольга Арчиловна только и думала, как бы раздобыть еще «Бауроса». Кроме тех бутылок, что презентовал Мелковский и которые она тут же отослала домой, больше Ольга Арчиловна достать не смогла. Конечно, если попросить кого-нибудь из руководства «Интеграла» или клиники, не откажут, но… Вспомнила разговор с Чикуровым, его крайнюю щепетильность в отношении подобных дел и подумала: в принципе он прав. Их прокурор области точно такой же. Говорят, ему однажды позвонил начальник облуправления торговли и сообщил, что поступили модные мужские сорочки. Прокурор вежливо поблагодарил за внимание, поинтересовался только, в каком магазине будут их продавать, он сходит и купит. Начальник засмеялся: не то что дойти, долететь не успеете, расхватают. Но не беспокойтесь, мол, скажите, какой размер и сколько штук, и все будет у вас дома через полчаса. Прокурор не ответил, а просто-напросто повесил трубку.
И все-таки она обязана достать лекарство для Антошки. Может быть, как все, занять очередь в Попове? Не королева, своего достоинства не уронить. Но совместимо ли это с ее положением следователя прокуратуры, да еще…
Так и не решив, что предпринять, Ольга Арчиловна потушила свет. Но уснуть долго не могла, мысленно прорабатывала то одну, то другую версию, спорила сама с собой, с Чикуровым…
В половине восьмого утра Дагурова позвонила Игорю Андреевичу в Москву. Он уже давно был на ногах. Ольга Арчиловна передала суть заключения судебных экспертов.
— Отлично, Ольга Арчиловна, отлично! — не удержался от похвалы Чикуров. — Мне бы хотелось иметь на руках отпечатки пальцев неизвестного, оставленные на шапочке Баулина. Пойду в МВД, попрошу. А вдруг схватимся еще за один кончик?
— Постараюсь, — пообещала Дагурова.
Настроение у нее было самое что ни на есть рабочее — действовать!
Она вышла из гостиницы и первым делом посмотрела на небо. По нему ползли тучи.
«Даже господь, кажется, за меня», — удовлетворенно подумала следователь.
Дело в том, что для следственного эксперимента, который она намеревалась провести на берегу Лавутки, нужна была такая же (или очень близкая) погода, как утром 3 июля, в день покушения на Баулина. Ведь освещение, состояние воздуха (ветер или штиль), наличие или отсутствие осадков влияет не только на видимость, но и на самочувствие и восприятие людей, в данном случае — свидетелей. И чем ближе обстановка к той, что была во время совершения преступления, тем «чище» эксперимент.
Целью этого следственного действия было установить: не Орлову ли видели мальчики-рыбаки утром в день покушения на Баулина?
Для этого она решила привезти мальчиков на берег Лавутки и попросить, чтобы они прошли тем же
