— Эти возьму на некоторое время, — сказала она понятым.
Ольга Арчиловна выдвинула ящик письменного стола. Сразу бросилась в глаза большая фотография женщины лет тридцати пяти с девушкой в школьной форме.
— Жена Евгения Тимуровича, — сказал комендант. — Регина Эдуардовна. И дочка, Нора.
На обороте стояла лаконичная надпись:
«Сочи, август 1983 г.».
«Прошлогодняя», — отметила про себя следователь.
Под фотографией лежала отпечатанная на машинке рукопись.
«Е. Баулин. В союзе с природой», — прочитала Ольга Арчиловна заголовок. По объему это была скорее всего статья для журнала или газеты. И еще одна работа, видимо, более серьезная. Она называлась: «Фитотерапия: методические советы».
Тут же, в ящике, валялись различные канцелярские принадлежности — скрепки, шариковые авторучки, чистые блокноты, нож для разрезания страниц.
В других ящиках следователь обнаружила то, что может держать под рукой обыкновенный администратор. Несколько телефонных справочников, в том числе областного города, Минздрава СССР и Минздрава РСФСР, набросок приказа по клинике, несколько последних и важных нормативных актов вышестоящих инстанций, каталог лекарственных растений, брошюрка врача из Харькова с дарственной надписью:
«Многоуважаемому учителю с благодарностью от автора».
Лежало и заявление, датированное вчерашним числом, в котором одна из нянечек клиники просила предоставить ей очередной отпуск. Баулин поставил в уголке свою резолюцию:
«В приказ».
А передать документ в отдел кадров, видимо, не успел.
Осмотрев содержимое всех ящиков, Дагурова убедилась, что ничего примечательного в них для следствия нет. И все же она решила взять рукописи профессора, чтобы иметь представление о методах лечения, который манит в Березки больных со всех концов страны.
— Желательно бы осмотреть сейф, — сказала Ольга Арчиловна, покончив с письменным столом. — Но ключ, по-видимому, только у профессора?
— Зачем же, есть и запасной, — отозвался комендант. — Мигом принесу.
Это была удача. Комендант вышел, оставив женщин одних. Орлова присела на стул, положив подбородок на сцепленные пальцы.
— Давно работаете с Баулиным? — спросила Ольга Арчиловна.
— Что? — вздрогнула от неожиданного вопроса главная медсестра, потом поспешно закивала: — Давно, давно. Вернее, как только он возглавил клинику. — Она хрустнула пальцами. — Никак не могу прийти в себя. Что мы будем делать без Евгения Тимуровича? Страшно подумать, что каждую минуту он может…
Орлова достала платочек, аккуратно промокнула подкрашенные глаза.
«Переживает не на шутку, — подумала Дагурова. — А что я могу сказать в утешение?»
— Жена его не прилетела? — поинтересовалась она.
— Телеграмму дали. Но, кажется, ее еще нет.
В кабинет вошел запыхавшийся комендант и протянул Дагуровой массивный ключ со сложной бородкой.
Она открыла сейф. Он был, по существу, пустой. Стопка именных бланков-рецептов профессора и три потрепанные папки — истории болезни. Дагурова стала листать их.
— «Финогенов Николай Сидорович, — прочитала она на обложке. — 1944 года рождения. Диагноз: острый хронический нефрит»… Это, кажется, заболевание почек? — спросила она у Орловой, показав папку.
— Да, — ответила Аза Даниловна, — воспаление почки… Насколько я помню, он лежал у нас в позапрошлом году. Выписали с полным выздоровлением.
Второй пациент — Мария Филаретовна Хвостова, 58 лет. Хроническая коронарная недостаточность, постинфарктный кардиосклероз и эмфизема легких.
— Очень тяжелая была больная, — сказала Орлова. — Выписали в прошлом году. Практически здорова. Работает.
«Да, прямо чудеса», — подумала Дагурова.
Даже ей, неспециалисту, было понятно, какими опаснейшими недугами страдала Хвостова.
Третий больной насторожил Дагурову, вернее — диагноз. Маниакально-депрессивный психоз. Пациенту было 27 лет. Некто Антон Григорьевич Клемент.
— Сложный случай, — прокомментировала главная медсестра. — Дважды лежал у нас. После первой выписки, уехал к себе в Душанбе здоровым. Профессор назначил строгую диету, а парень сорвался. Что вы хотите, там едят все жирное, острое, жареное… Восточные блюда вообще очень вкусные, трудно удержаться. А там — родня, друзья, торжества всякие… Через три месяца привезли парня снова. С резким обострением… Выписали полгода назад. Больше никаких известий. Видимо, здоров.
«Странно, — подумала Дагурова, — почему именно эти три истории болезни Баулин держит у себя в сейфе? Может, хочет использовать в качестве примеров в своих трудах? Или за этим кроется что-то другое?»
На всякий случай она решила изъять эти три папки. И проверить.
Составив протокол осмотра и протокол изъятия, она попросила подписать их Орлову и коменданта.
— Как бы узнать, Людмила Иосифовна освободилась? — спросила Дагурова у главной медсестры.
Ей хотелось подробнее побеседовать с дежурным врачом о Баулине.
Орлова набрала номер, переговорила с дежурной медсестрой по этажу.
— Людмила Иосифовна, к сожалению, вряд ли скоро освободится, — сказала она Ольге Арчиловне. — Странные люди… Ведь объясняешь им, объясняешь: во время голодания нельзя курить… Один больной не выдержал. И вот вам результат — судороги. Так ведь можно угробить себя! А потом еще жаловаться будут, что виноваты мы, врачи, лечили не так…
«Что же делать? — размышляла следователь. — Может, допросить Орлову?»
— Аза Даниловна, — обратилась она к главной медсестре, — я понимаю, что оторвала вас от работы, но…
— Вовсе нет, — пожала плечами Орлова. — Мой рабочий день уже кончился.
— Значит, вы можете уделить мне еще немного времени?
— Пожалуйста.
Комендант потоптался на месте.
— А я вам еще нужен? — спросил он у следователя. — Понимаете, в подвале авария, прорвало водопроводную трубу, слесари работают, а за ними только смотреть и смотреть…
— Спасибо, вы можете идти, — сказала Дагурова и, когда комендант вышел, спросила: — Аза Даниловна, вы хорошо знаете Евгения Тимуровича?
— Только по работе, — поспешно ответила Орлова.
— А вне клиники вы не общались?
— Вне клиники? — вспыхнула Орлова. — Кто вам сказал? Никакого общения… Ну, была пару раз у Баулина дома. Просили отнести срочные бумаги, вот и все!
— Что же вы так волнуетесь? — удивилась Ольга Арчиловна. — Я же вас ни в чем не обвиняю.
— Вокруг, наверное, уже болтают всякую чепуху, — несколько спокойнее сказала главная медсестра. — Знаете, какой у нас народ?.. Любят почесать языки — медом не корми… Конечно, поселок
