Эта мысль увела Игоря Андреевича в детство. Малинник у них дома был знатный. Когда поспевала ягода, мать заставляла его дежурить в саду — проказники-воробьи устраивали набеги целыми стаями, принося ощутимый урон урожаю. Их не пугало чучело, которое Игорь Андреевич соорудил с отцом из старой одежды…
Он, видимо, невольно сбавил шаг, потому что услышал приятный женский голос:
— Угощайтесь, товарищ следователь. Этого добра нынче много.
Голос принадлежал симпатичной женщине в эффектном светлом костюме.
— Спасибо, — ответил Чикуров, несколько смутившись, затем спросил: — Как лучше пройти к клинике?
— Я провожу, — ответила женщина.
Чикурова удивило, откуда она знает, что он следователь. Впрочем, в таком небольшом поселке остаться инкогнито трудно. И потом — форменная одежда.
— Вы здесь лечитесь? — спросил он у добровольной провожатой.
— Работаю. Главной медсестрой.
— Орлова? Аза Даниловна? — уточнил следователь, отмечая про себя, что внешность у бывшей жены Рогожина действительно яркая. Такая может увлечь…
— Я, — кивнула Орлова.
— Трудиться в саду тоже входит в обязанности главной медсестры? — продолжал следователь.
— Добровольно-принудительно, — усмехнулась Орлова. — Но нам помогают больные. Причем с большим удовольствием. Делать-то им нечего. Да и все, что они собирают, идет на их же стол.
— Трудотерапия, — вспомнил Чикуров баулинские принципы лечения.
— Конечно… Движение вообще полезно. Особенно гуляние во время цветения деревьев. Они выделяют целебные фитонциды. — Орлова протянула следователю туесок с клубникой. — Попробуйте все- таки.
Отказываться теперь было бы неприлично. Игорь Андреевич выбрал несколько ягод и съел.
„Немного водянистые. От последних дождей“, — подумал он и задал очередной вопрос:
— Аза Даниловна, вы случайно не занимаетесь перепиской с больными?
— Иногда.
Они подошли к пятиэтажному зданию. Несколько больных играли во дворе в бадминтон. Тут же стояли столы для настольного тенниса. Белые шарики звучно щелкали об их деревянные поверхности.
— У меня будет к вам несколько вопросов, — сказал Чикуров, пропуская в дверях главную медсестру вперед.
Игоря Андреевича, как в свое время и Дагурову, удивила обстановка в клинике, которой мог позавидовать и столичный институт.
В комнате Орловой было уютно. На столе цветы в красивой вазе. Они сели в кресла.
— Аза, Даниловна, не припомните некую Овсянникову? — спросил Игорь Андреевич, протягивая ей письмо из Киренска.
Орлова пробежала глазами первые строки и рассмеялась:
— Да об этом случае вся клиника знает! И смех и грех!
— А в чем дело? — спросил следователь, несколько удивленный реакцией Азы Даниловны.
— Посудите сами, — стала объяснять она, — подняла такую бучу! Написала в „Правду“, еще куда-то… А дело в том, что она сама чокнутая… Надо же было додуматься до такой глупости! Кто-то дал ей вырезку из статьи Евгения Тимуровича, где он писал о пользе сыроедения… Понимаете?
— Пока нет.
— Ну, что полезно есть сырые овощи и фрукты, — как ребенку, втолковывала Чикурову главная медсестра. — И другие растительные продукты не следует варить долго, то есть переваривать. Геркулес, гречку… Овсянникова, не разобравшись, решила, что надо кушать один сыр… Понимаете? Сыроедение, подумала она, — это значит питаться только сыром…
— Теперь понял, — сказал с улыбкой следователь. — Ну и что же с ней произошло?
— А вы подумайте, что может быть, если человека лишить витаминов, углеводов, клетчатки, крахмала, сахара и так далее? Как эта Овсянникова вообще не загнулась!
— У Баулина были неприятности из-за ее жалоб в такие высокие инстанции?
— Разобрались, конечно… По-моему, даже дитяти малому ясно, что Евгений Тимурович ни при чем… Есть такие: читают книгу, а видят… — Орлова не договорила присказку. — Я посоветовала Евгению Тимуровичу не отвечать на это письмо. Так он мне выговор сделал. Считает, если человек не понял, ему следует разъяснить. Вежливо, культурно… Написал письмо Овсянниковой да еще в придачу свою новую книгу послал. С надписью.
„Так, с этим разобрались“, — подумал Чикуров. И спросил:
— Теперь о Гаджиеве. Вам эта фамилия ничего не говорит?
— Гаджиев, Гаджиев… — задумалась главная медсестра. — Откуда он?
— Не знаю. Может быть, посмотрите по вашим документам, не лежал ли в клинике?
— Лично я не помню… Минуточку.
Орлова позвонила какой-то Вале. Через минуты три та сказала, что Меджид Гаджиевич Гаджиев лежал у них в прошлом году. Проживает в Дагестане.
По просьбе следователя из архива была извлечена его история болезни. По книге входящей и исходящей корреспонденции Чикуров установил, что пациент с Северного Кавказа писем в клинику не присылал. На всякий случай Игорь Андреевич изъял историю болезни Гаджиева и попрощался с Орловой. По плану следующим у него был разговор с Шовкоплясом.
Березкинская участковая больница находилась поблизости, чуть ли не на одной улице. Но какой контраст с клиникой! Скромное двухэтажное здание, обыкновенная больничная обстановка.
Геннадий Савельевич Шовкопляс был коренаст, с упрямой линией рта и крутым подбородком; взгляд у него был внимательный, изучающий. Возможно, от привычки определять недуг больных, которых он на своем веку повидал немало. Кисти рук жилистые, с редкими веснушками.
Чикуров представился и прежде всего поинтересовался состоянием Баулина.
— Боюсь сглазить, — сказал хирург. — Но уже есть надежда. Вообще, если бы мне сказали, что человек с таким ранением живет вот уже пятые сутки, я бы не поверил! Однако — живет! И, похоже, выкарабкается. Хотя еще раз повторяю: это просто чудо.
— Скажите, Геннадий Савельевич, его скоро можно будет допросить?
— О-о! — протянул врач. — Многого захотели. Я не знаю, будет ли он вообще говорить. Травмированы очень важные центры в мозгу. Ничего нельзя предсказать. Может пролежать в постели до конца дней своих, потерять память, зрение… Рефлексы пока очень неважные. — Шовкопляс вздохнул. — Скажите, кто же это в него пальнул? Если можно, конечно.
На прямой вопрос хирурга Чикуров решил ответить тоже прямо:
— Не знаем. Версий много.
— Подозреваемых? Так, кажется, у вас принято говорить?
Чикуров кивнул и сказал:
— Между прочим, вы тоже входили в их число. Но… — Он замолчал.
— Спасибо за откровенность, — усмехнулся Шовкопляс. — Ну да, отношения у нас с Евгением Тимуровичем — хуже некуда… И, как в старые добрые времена, — дуэль! Вот только секундантов не было… А ведь, товарищ следователь, Баулину повезло, что в то утро я находился в больнице… Понимаете, с вечера поступил больной: упал с четвертого этажа…
— Это как же его угораздило? — спросил Чикуров,
— Как? Очень просто. Пошел он к знакомым на новоселье и упился до такой степени, что забыл, где находится, у себя дома или в гостях.
— Ну и что? — не совсем понял Чикуров.
— Понимаете, он живет в своем домике. От водки нашло затмение: решил вылезти в окно, справить малую нужду, как иной раз, видимо, делал дома. А тут четвертый этаж… Три операции пришлось делать… Вот до чего доводит зеленый змий!.. Уже хотел было идти домой, а тут привозят Евгения Тимуровича… Счет шел буквально на секунды.
