Южноморск они приехали, когда уже зажглись уличные фонари.
Чикурову был забронирован номер в той же гостинице, где жил и Кичатов.
Они ещё долго говорили о деле, позвавшем их в этот прекрасный город-курорт. Было решено собраться завтра на совещание в горуправлении, где следственно-оперативной группе Чикурова выделили комнату, и совместно со старшим оперуполномоченным уголовного розыска Журом выработать план дальнейших действий.
Утром следующего дня Игоря Андреевича разбудил звонок из Москвы. Это был Латынис.
— Извините, что рано, — сказал Ян Арнольдович, — но я боялся, как бы вы куда-нибудь не закатились.
— Какой там рано, — ответил следователь. — Солнце жарит вовсю… Что, есть важные новости?
— Не знаю, насколько важные, но насчёт артиста Велика-нова удалось кое-что узнать. Кстати, как его дела? Я имею в виду состояние.
— Вчера вечером оставалось по-прежнему. А сегодня ещё не узнавал.
— Ну тогда для вас каждое сообщение будет нужным. И я не зря бегал, — продолжал Латынис. — Постараюсь по пунктам, которые вы продиктовали вчера… Вы меня слышите?
— Да, да, Ян Арнольдович, — откликнулся следователь. — Хорошо слышу.
— Значит, в Таллинне Великанов снимался в главной роли в картине под условным названием «Сегодня ты, а завтра я». По роману Достоевского «Игрок»…
— Как-как? — вырвалось у Чикурова.
— В роли Алексея Петровича по роману «Игрок» Достоевского, — повторил майор.
— Почему снимают в Таллинне? — поинтересовался Чикуров.
— Должны были ехать за границу, ведь действие романа происходит там, но Госкино запретило. Сказали, что самая достоверная заграница отлично получается в Прибалтике. Великанов, как выяснилось, отказывался от других предложений и все ждал, когда начнёт снимать Лежепеков. Вообще все говорят, что Великанов самозабвенно влюблён в свою профессию. Жил в долгах, терпел нужду, но на халтурные роли не соглашался. Но, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло: полгода назад умерла Евгения Великанова, народная артистка… Знаете, конечно?
— А как же! Даже был с ней знаком.
— Она родная тётка Александра Великанова. Умирая, оставила ему по завещанию все, что имела.
— Приличное наследство?
— Судите сами: только денежный вклад на сберкнижке составлял сорок восемь тысяч семьсот пятьдесят рублей. Плюс к этому — дача под Москвой, обстановка в квартире, картины, хрусталь и так далее.
— А что, у неё своей семьи не было?
— Был муж, боевой генерал, но он недавно скончался. А детей они не имели. Евгения Великанова страшно любила племянника, — рассказывал Латынис.
— Правда, между ними одно время пробежала, как говорится, чёрная кошка. Понимаете, она терпеть не могла жену Александра.
— Так Великанов женат?
— Нет. Уже нет. Развёлся года полтора назад, — ответил Ян Арнольдович.
— Но я продолжу о наследстве… Шестимесячный срок со дня смерти завещателя истёк девятнадцатого октября.
— Понятно, — сказал следователь. — И Александр мог вступить в наследование.
— Совершенно верно. Он прилетел из Таллинна двадцатого, тут же пошёл в сберкассу и потребовал выдать все деньги, оставленные ему тёткой. Но в сберкассе сказали, что для получения такой большой суммы нужно делать предварительный заказ. Что Великанов и сделал. В сберкассе его конечно же узнали. Только и говорили о нем… На следующий день Александр явился за наследством. Это все хорошо помнят, особенно кассирша, молоденькая такая, по-моему, страстная поклонница киноартиста. Во всяком случае, на её рабочем месте пришпилена фотография Великанова. Её удивило легкомыслие, с каким относился к деньгам Александр.
— В чем это выражалось?
— Побросал, говорит, в спортивную сумку — и через плечо…
— Погодите, погодите, — заволновался следователь. — Кассирша случайно сумку не запомнила?
— Она все запомнила, — ответил майор. — «Адидас».
— Отлично! — вырвалось у Чикурова.
— Что, фирма имеет значение?
— Думаю, что да. — Игорь Андреевич рассказал Латынису о находке водолаза. — А если ещё принять во внимание томик Достоевского с романом «Игрок», — поделился своей догадкой следователь, — то можно с уверенностью сказать, что сумка эта принадлежит Великанову.
— Но в сберкассе он положил в неё не пять, а почти пятьдесят тысяч, — напомнил Ян Арнольдович. — Где же остальные?
— Я бы тоже хотел знать это, — сказал Чикуров. — Попробуйте выяснить, сколько Великанов прихватил с собой в Южноморск.
— Постараюсь, — откликнулся майор. — Понимаете, живёт он один. Никто не мог мне даже сказать, зачем Александр полетел в Южноморск, где там остановился и прочее.
— Ничего, — подбодрил майора следователь. — За вчерашний день вы узнали об артисте немало. Ещё что-нибудь есть?
— Пока все.
Чикуров поручил Латынису установить, не являлись ли Великанов и Варламов наркоманами, знакомы ли, может быть, связаны бизнесом на этой отраве. Заканчивая разговор, условились, что Ян Арнольдович перезвонит вечером.
Только Чикуров положил трубку — снова звонок. На этот раз следователь услышал голос капитана Жура.
— Когда прислать машину, Игорь Андреевич? — спросил Жур.
— Зачем? — поинтересовался следователь. — Надо срочно встретиться?
— Ничего срочного. Просто спрашиваю, — растерянно ответил оперуполномоченный уголовного розыска.
— В половине десятого мы с Кичатовым будем в управлении, — сказал Игорь Андреевич, понимая, что начальство Жура не хочет ударить лицом в грязь перед москвичами. — Насколько я знаю, тут рукой подать. Ещё час в запасе.
Чикуров быстро умылся, побрился, позвонил Кичатову. Тот, оказывается, был давно на ногах, но не решался беспокоить коллегу.
Позавтракав на скорую руку, они отправились в горуправление внутренних дел. Игорь Андреевич рассказал о звонке Латыниса.
— Слава богу, хоть что-то прояснилось, — сказал подполковник, который тоже разделил мнение Чикурова о том, что сумка «Адидас» — великановская. — И купюры только сотенные и пятидесятки, какие он взял в сберкассе.
— Я вот думаю, не они ли плавали в море, — задумчиво произнёс следователь прокуратуры. — У меня все не идёт из головы, что Великанов получил больше сорока восьми тысяч.
— Вполне может быть, — согласился Кичатов. — Водолаз обнаружил сумку в воде полуоткрытой.
День разгорался чистый, светлый, дымка тумана над морем таяла буквально на глазах. Игорю Андреевичу было непривычно шагать в пиджаке, без пальто. Но больше всего поражали запахи, в них вплетались ароматы незнакомой растительности и морские испарения.
Южноморск был сказочно красив. Но красота эта казалась неестественной, декоративной, искусственной, что ли…
Они подошли к горуправлению. Капитан Жур уже ждал московских следователей. Теперь Чикуров познакомился с ним лично и, не мешкая, приступил к совещанию.
— Сначала, Виктор Павлович, — попросил руководитель группы, — что удалось установить о перстне из «дипломата»?
