– Как, по-вашему, приезжий в одиночку потащится сюда в первый же вечер, не зная местности?
– Но ведь можно спросить у кого угодно – охотно разъяснят.
– Мне нечего возразить. Может быть, это и проще, и убедительней. Приехал – расспросил – добрался – разбился. Предварительно заправившись для храбрости. Если даже и не очень убедительно – то для кого? Для меня, для моего субъективного мнения.
Метрах в пятнадцати под нами шелестит пеной прибой. Распластав крылья, проносятся над водой чайки, высматривая добычу.
Андрей искоса поглядывает на часы.
– Торопишься? – незаметно перехожу на ты.
– Не то, чтобы очень. В 16.00 торжественное собрание в ДК, нужно успеть заскочить домой переодеться.
Узнаю у Тихонькова, где находится гостиница. Он с готовностью вызывается проводить меня, так как нам, оказывается, по пути.
Некоторое время идем молча. Внезапно Андрей останавливается посреди дороги.
– А знаете, Александр Яковлевич, на одну странность я тогда обратил внимание. Конечно, не бог весть что, но вас может заинтересовать.
– Андрей, меня интересует абсолютно все. Любая деталь, любая мелочь.
– Деталь такая: во второй половине октября вечера были довольно прохладные, без пиджака на улицу практически никто не выходил.
– Так.
– А на Тюкульмине была одна тоненькая рубашка.
– Очень интересно. Дальше.
– Вот, собственно, и все. Я сразу не придал этому обстоятельству особого значения, решив, что парень был разгорячен алкоголем.
– А теперь?
– Если допустить убийство, то преступник мог унести пиджак, который Тюкульмин, скажем, перед этим снял.
– Логично. Такая версия легко объясняет отсутствие у Тюкульмина документов. Хотя пиджак мог быть просто унесен волнами. Какая сумма была при нем?
– В кармане брюк – двадцать пять рублей и немного мелочи.
– Не густо. Но не мог же он приехать сюда в одной рубашке и с четвертаком в кармане!
Следователь сокрушенно разводит руками.
– Какие вы предприняли розыскные меры?
– Мы запрашивали гостиницы, турбазы, пансионаты и дома отдыха, не пропал ли у них человек, обращались к местному населению по радио, справлялись в бюро находок и камерах хранения по поводу вещей.
– Безрезультатно?
– Увы!
– Ладно, давай сделаем так. Подбери пару смышленых ребят, пусть они обойдут все рестораны, кафе и бары, имея при себе фотографии Тюкульмина, и постараются выяснить, не видел ли его кто двадцатого октября. Шансов немного, но проверить нужно обязательно. И поручи участковым хорошенько расспросить хозяев, сдающих комнаты отдыхающим. Особенно в частном секторе. Чем черт не шутит…
Перед входом в гостиницу мы расстаемся, условившись созвониться вечером.
Возле окошка дежурного администратора – традиционная табличка «Извините, свободных мест нет». Протягиваю документы.
– Вы же видите, гражданин, – скосив глаза на табличку, скучным голосом произносит администратор – пухлая крашеная блондинка неопределенного возраста.
– Но вы даже не раскрыли мой паспорт.
Блондинка придвигает паспорт к себе, медленно раскрывает его, аккуратно перелистывает, зачем-то заглядывает за обложку и неприязненно смотрит на меня.
– Тоже мне, умник выискался.
– А разве на мое имя не забронирован номер? – изобразив удивление, простодушно спрашиваю я.
Только теперь администратор удосуживается прочесть фамилию. В один миг с почтенной дамой происходит полная метаморфоза. Такое впечатление, словно после долгих лет безуспешных поисков она неожиданно встретилась с обожаемым алиментщиком-мужем.
– Ой, простите! За целый день тут такая голова. Для вас есть отличный одноместный полулюкс с видом на море. Даша, проводи товарища в тринадцатый! Господи, где она вечно копается?
Я не возражаю ни против вида на море, ни против тринадцатого номера. Тринадцатый так тринадцатый. Ничем не хуже двенадцатого или четырнадцатого, хотя где-нибудь в Манчестере или Бирмингеме со мной мало кто согласится.
Заполнив анкету, следую за Дашей. Номер действительно неплохой. Просторный, светлый, с телевизором и телефоном. Правда, вид на море чисто символический – при большом желании за кронами
