Парни, все как один, были крепкого телосложения, с хорошо развитой мускулатурой на руках и ногах, и настолько похожи друг на друга, что вполне могли сойти за братьев-близнецов.
— Приятно познакомиться, — пытаясь растопить лед отчуждения, проговорил Смит.
В ответ послышалось лишь недовольное ворчание.
— А это наша сигнальщица. — Кузен положил руки на плечи очень молоденькой и слишком худенькой девушки. На ней была красная униформа, а в руках она держала медный рожок, но ей было далеко до соблазнительных шалуний, о которых мечтал Смит, когда ему приходило в голову пофантазировать о сигнальщицах.
— Уберите свои лапы, — раздался предостерегающий рык, — а не то будете отвечать перед Гильдией скороходов.
Кузен отдернул руки, словно обжегся о раскаленные угли.
— Юная Горицвет еще не получила сертификат, но надеется заработать его в нашей транспортной компании, — мягко произнес он. — Если все будет хорошо, разумеется. А это наш гений кулинарного искусства. Смит, позволь представить тебе двукратного победителя Трунского городского конкурса на лучший пирог. — И, чуть помедлив, кузен радостно объявил: — Госпожа Смит!
Взору Смита предстала крупная немолодая дама, которая держалась весьма величественно. Она мрачно взглянула на своего начальника.
— Умеете ли вы жарить угря? — с робкой надеждой поинтересовался Смит.
— Возможно, — последовал ответ, — если меня хорошенько попросить и дать соответствующую посуду. — Последнее слово она выплюнула с озадачивающей злобой, обратив свой сверкающий взгляд на кузена Смита.
Тот молитвенно сложил руки:
— Я надеюсь, дорогая госпожа Смит, что в этот раз вы сможете обойтись без дополнительной утвари, только в этот раз. Это совершенно необходимо.
— Бросить половину моей посуды ради этих дурацких штуковин, — возмущалась госпожа Смит, тыча пальцем в повозки, загруженные гигантскими яйцами. — Они занимают втрое больше места, чем обычный груз. Чем тебя не устаивают простые ящики, хотела бы я знать?
— Леди Батерфляй помимо всех прочих достоинств, — принялся объяснять кузен Смита, — является гениальным изобретателем упаковок. Она черпает вдохновение из самой природы. Что, по-вашему, обладает идеальными защитными свойствами? Конечно же яйцо…
— Ну, разумеется, яички, — недвусмысленно осклабившись, вставила госпожа Смит.
— …с его эллиптической формой. Яйца изящны и просты и в то же время достаточно прочны, чтобы защитить от повреждений даже самые хрупкие изделия…
— Как я буду кормить моих мальчиков? И как мне готовить изысканные блюда, которые ты так напыщенно расхваливаешь в своих рекламных проспектах? Как? Я тебя спрашиваю, слабоумный чурбан! — все более распаляясь, выкрикивала госпожа Смит.
— Мы что-нибудь придумаем, — произнес Смит, втискиваясь между ними. — Я путешествую налегке и не вижу причин, почему бы не погрузить часть ваших кастрюль на головную повозку.
Госпожа Смит рассматривала его, приподняв одну бровь.
— Разумная идея, — охотно согласилась она, смягчившись при виде Винта и Тигля, уже спешивших к повозке Смита с ящиком, на котором значилось «Кухня».
— Можно грузить? — спросил один из механиков, обращаясь к Смиту.
— Ну разумеется, — живо отреагировал кузен, благоразумно отходя в сторону.
Близился рассвет. Зевая и поеживаясь от утренней прохлады, к воротам подошли служители и склонились над рукоятками большой лебедки. Медленно, со скрипом, ворота поползли вверх, с равнины ворвался холодный ветер, подняв вихри пыли в розовеющем воздухе. На башенку возле ворот поднялся трубач и возвестил начало нового торгового дня, в ответ Горицвет протрубила в свой рожок, оповещая пассажиров, что пора рассаживаться по повозкам.
Пятеро рычажных принялись возиться с механизмами. Как только багаж был размещен, пассажиры начали занимать свои места. Ребенок Смитов между тем продолжал хныкать. Произошла небольшая задержка с паланкином лорда Эрменвира, но и он наконец был поднят и укреплен поверх дорожных сундуков. Фиолетовый дым прорывался сквозь трепещущие занавеси, свидетельствуя о том, что молодой лорд все еще пребывает в добром здравии, хотя и хранит угрюмое молчание.
Госпожа Смит взобралась на сиденье рядом с Тиглем. Нацепив пылезащитные очки, она с неспешным величием достала курительную трубку и набила ее необычайно пахучим листом янтарного цвета. В руках у нее оказалось небольшое устройство со щелкающим кремнем и стальным щитком, укрывающим пламя от ветра, и повариха принялась разжигать табак.
Горицвет бросилась в начало каравана и, пробегая через ворота, на ходу, выкрикивала указания носильщикам, которые возились с колесами головной повозки, пытаясь направить их в колеи. Как обычно в такие моменты, кузен Смита молился, сцепив руки, а Смит, с опозданием осознав, что он как старший караванщик должен находиться в головной повозке рядом с Винтом, подбежал к ней и запрыгнул на свое место, вернее, попытался это сделать, поскольку сиденье уже было занято ящиком с пометкой «Кухня». Смит, желая показать, что его ничто не смущает, полез дальше и устроился на ящике. Затем, отыскав взглядом Горицвет, махнул ей рукой. Та поднесла к губам свой рожок и произвела отрывистый звук, возвещавший отправление, затем, резвая как стрела, бросилась вперед. Рычажные отпустили стопорные рычаги, и караван, качнувшись, с грохотом пополз через ворота — дюжина сцепленных повозок, приводимых в движение сложными пружинными механизмами. Госпожа Смит откинулась назад, раскурив наконец свою трубку, и, элегантно удерживая ее двумя пальцами левой руки, выпускала клубы дыма, похожие на знамя. В следующей повозке кашлял йендри, отмахиваясь от назойливого дыма и не переставая ругаться. Рожок Горицвет заблестел в лучах восходящего солнца. Караван наконец покинул город.
— Кажется, водить караваны довольно просто, — заметил Смит после первого часа пути.
Трун остался позади, превратившись в горстку отдаленных башен. Впереди и по сторонам простирались обширные золотые поля. Дорога, вымощенная красноватым камнем, уходила вдаль, две колеи бежали на запад, устремляясь к бескрайнему горизонту, две другие тянулись на восток, и Горицвет замедлила свой легкий, стремительный шаг в нескольких сотнях ярдов впереди каравана.
— Думаешь, все так просто? — мягко спросил Винт, нажимая на рычажный переключатель, чтобы привести в действие очередную пружину. Первоначальный завод пружин позволил каравану тронуться с места, и теперь механики поддерживали скорость.
— Думаю, да, — кивнул Смит. — Посмотри на Равнину! Гладкая, как доска. Насколько хватает глаз, нет места, где мог бы спрятаться бандит. Никто не воюет, и можно не беспокоиться, что какая-нибудь неприятельская армия свалится нам на голову. Нужно просто ехать потихоньку, и все. Разве я не прав?
— Если только не налетит пыльная буря, — возразил Винт. — Они обычно поднимаются после сбора урожая. Признаюсь, мне довелось пережить несколько таких бурь. Даже слабый ветерок способен засыпать колею песком, и, если наша маленькая Горицвет вовремя не заметит приближения бури, мы можем съехать с дороги в поле или столкнуться на полной скорости, и тогда все наши двигатели выйдут из строя — великолепно!
— О-о, — поразился Смит, — и часто такое случается?
— Довольно часто, — мрачно подтвердил Винт, в очередной раз переключая рычаг.
— По крайней мере, хоть эти штуки мне не понадобятся, — стараясь как-то себя утешить, проговорил Смит, поглядывая на свои самострелы.
— Возможно, и не понадобятся, — отозвался Винт, — до тех пор, пока мы не доберемся до Зеленландии.
— А что в Зеленландии?
Винт некоторое время молчал.
— Ты ведь городской житель, верно? — спросил он наконец.
— Был им, — ерзая на кухонном ящике, отозвался Смит. — Но ответь мне: что там, в Зеленландии? Помимо множества йендри, — добавил он, бросая взгляд на единственного пассажира из этого племени, который, прикрыв шарфом нос и рот, сидел ни на кого не обращая внимания.
— Начнем с того, что именно там ты увидишь настоящих бандитов. Не тех, которые бегут вдоль дороги,
