— Убить, убить, убить!
— Убить, убить, убить!
Немного позже они развернулись и снова на полном ходу запыхтели вверх по реке.
— Полрумба право руля! — кричал Смит с мачты.
Ивострел у штурвала аккуратно следовал его инструкциям, то и дело поглядывая на свои руки: на одной мелом было выведено «правая», а на другой — «левая». По обе стороны от рулевого высились Нежь и Бей, загораживая его снятыми с петель каютными дверями. За ними в шезлонге восседал лорд Эрменвир, а Дави прикрывал его третьей дверью. Юный лорд держал в руке курительную трубку, набитую собранными с палубы отравленными стрелами, и, крутя ее в пальцах, бросал гневные взгляды на проплывающий мимо лес.
Корабль поравнялся с тем местом, где произошло нападение. Обрубок каната все еще болтался в воде, но от убийц не осталось и следа.
— Два румба лево руля, — скомандовал Смит и уставился вдаль.
Туман остался позади; воздух был ясен и чист, словно пламя свечи. С высоты Смиту был виден простирающийся на многие мили лес, на севере и востоке постепенно сменяющийся желтой саванной, и Смит знал, что еще дальше начинаются золотые поля Труна. На западе параллельно реке тянулась горная гряда. Далеко впереди, наверное у самого края света, горы становились выше, и на вершинах виднелось что-то белое, наводившее на скверные мысли о снеге, хотя лето было в разгаре.
И на всем этом просторе не было ни домика, ни дымка от костра, ни замка, ни городской стены и ни одного корабля. Зеленых людей тоже не было видно, но Смит прекрасно понимал, что они просто не хотят показываться.
— Один румб право руля, — крикнул он, и тишина поглотила его голос.
К вечеру они были уже достаточно далеко, и Смит рассудил, что без всякого риска можно бросить якорь у острова посредине реки. Бея и Дави оставили караулить на палубе, а Режь охранял трап.
— А вино и правда ничего, — заметил лорд Эрменвир, появляясь из камбуза с пыльной бутылью в руках. — Приятно узнать, что на свете еще остались честные торговцы, а?
Смит, гревший руки у небольшой печки, только вздохнул в ответ. Он оглядел салон. Обстановка была довольно изысканной. Много полированной латуни и роскошных драпировок, отделанные дорогой древесиной переборки, ни намека на плесень. И ничего полезного. Никакого оружия, разве что потенциальное: пара бессмысленных статуй в дальнем углу — дельфин и чайка чуть больше натуральной величины, отлитые из бронзы и вполне пригодные для того, чтобы кого-нибудь пришибить. Как произведения искусства они были Смиту не по вкусу. Лично он предпочитал изображения русалок, особенно русалок с красивым пышным бюстом, как у…
— Держи, — лорд Эрменвир протянул ему каменный кубок с темным вином. — Ты ведь как раз хотел хлебнуть крепкого, правда, Смит?
— Я скажу вам, чего бы я на самом деле хотел, — ответил Смит. — Я хотел бы знать, кто убил Хватая.
Лорд Эрменвир поерзал в кресле и быстро проговорил:
— Он не умер. То есть не умер в том смысле, в каком мы это понимаем. Видишь ли, у демонов…
— Это были Стойкие Сироты, — сказал Ивострел. — Мои соплеменники, которые отказываются признавать брак нашей Госпожи и… и ее потомство. Это боевой орден, Смит. Они способны на убийство, если сочтут, что это во имя справедливости.
— Как Цветущий Тростник, — пояснил лорд Эрменвир. — Он тоже из них.
— Прах побери! — с чувством произнес Смит. — Они снова на вас охотятся?
После неловкой паузы лорд Эрменвир ответил:
— Не думаю. Может быть, они просто направлялись в Хлинъерит.
Смит вспомнил о человеке на причале, который так молил их забрать его с собой, и на лице у него проступил ужас.
— Тех людей они не тронут, — успокоил его Ивострел. — Особенно больных. Сироты упрямы, нетерпимы и… и фанатичны, но никогда не нападают первыми.
— Нужно же было установить хоть какие-то морально-этические ограничения, — усмехнулся лорд Эрменвир. — Однако прошу отметить, что они не испытывают никаких угрызений совести, нанимая убийцу. И ни перед чем не остановятся, чтобы подстроить «несчастный случай». Лицемерные ублюдки!
— Хватай первым бросился на них, вот они и убили его, — протянул Смит. — Ладно. А я-то что им сделал?
— Думаю, к тому времени они уже заметили на палубе меня, — ответил юный лорд. — А на меня охота открыта круглый год, я же Скверна, ты же понимаешь…
— Но ведь они поклоняются вашей матери, не так ли? — поднял бровь Смит. — Не понимаю, с чего они взяли, будто она обрадуется смерти своих детей.
— Они поклоняются Ей как святой деве, — пояснил Ивострел. — И предполагается, что Ее, гм, осквернение — это временное положение дел, и что если, гм, если Ее супруг и дети перестанут существовать, то космическое равновесие будет восстановлено и Она, освободившись из, гм, рабства, вернется к Своему нормальному состоянию сознания…
— Дело осложняется тем, что папа — Повелитель Тьмы, — добавил лорд Эрменвир. — С черными доспехами и прочими атрибутами Вселенского Зла. На самом деле Сироты не любят никого. Ребят вроде Ивострела они презирают за отступничество от Старой Веры. Демонов они не любят из принципа, потому что идея хаоса идет вразрез с их концепцией вселенской гармонии. И они истово ненавидят твоих соплеменников, Смит. Особенно сейчас. Что, конечно, некстати, поскольку вас ненавидят все.
— Что же мы такого сделали? — криво усмехнулся Смит. Он замерз и почувствовал желание наговорить всем гадостей.
Лорд Эрменвир поджал губы:
— Ну, начнем с того, что вы ведете себя так, будто, кроме вас, в мире никого нет, и он целиком и полностью принадлежит вам. Все прочие низведены до статуса «лесных аборигенов», словно мы — другой вид, звери или, к примеру, колдобины на дороге. Похоже, вам в голову не приходило, что нам это может не понравиться. К тому же следует отметить невинную неутомимость, с которой вы разрушаете все вокруг. Я назвал ее невинной, поскольку не могу себе представить иную причину, кроме крайней наивности побуждающую вас сливать помои в свою же питьевую воду. Вы вырубаете леса, ваши шахты — открытые раны на теле земли, и ты заметил, как нынче подорожала рыба? Вы же почти всю рыбу в морях выловили! Кстати, добавлю, что киты от вас тоже не в восторге.
— А другие расы, надо полагать, всегда все делают правильно, — огрызнулся Смит.
— Конечно нет, но они не напирают так, как дети солнца! — воскликнул лорд Эрменвир. — Видишь ли, вы весьма искусные изобретатели, в этом-то и беда. Мне нравятся ваши города и ваши хитроумные игрушки вроде этой очаровательной посудины. Я бы свихнулся от одиночества, если бы жил в лесу, как йендри. Ты знаешь, что у них не было даже огня, пока мама не научила их его добывать? Да чтобы я одевался в листья, спал в кустах и ел на завтрак, обед и ужин этот безвкусный страй? — Он бросил гневный взгляд на Ивострела.
Тот закатил глаза.
— Это простая и гармоничная жизнь, мой господин, — тихо сказал он. — Она не наносит вреда ни земле, ни другим живым существам.
— Но это чудовищно скучно, — возразил лорд Эрменвир. — Нет уж, подайте мне детей солнца. Если бы они хотя бы научились контролировать рождаемость! — Он с мольбой оглянулся на Смита.
— Секс — отличная штука, — удивился Смит. — Не каждый же раз получается ребенок. Если у нас больше детей, чем у других, так это потому, что мы лучше устроены, чем остальные, понятно? Я имею в виду — физически и вовсе не хочу обидеть присутствующих здесь представителей иных рас. Нельзя же требовать, чтобы люди перестали заниматься любовью!
— Послушай, но ведь… — Лорд Эрменвир озадаченно теребил бороду. — Можно ведь пользоваться…
— Они ничего об этом не знают, мой господин, — заявил Ивострел.
