– Тогда служба затянулась бы до бесконечности, – ответил Тайри непринужденно. – Я много народу положил.
Побледнев, с глазами, полными осуждения, Рэйчел пристально посмотрела в его лицо. Ну что он за чудовище, если говорит об убитых им людях с такой легкостью?
Неужели не чувствует ни малейших угрызений совести, вины, раскаяния, когда лишает человека жизни?
Испуг Рэйчел разозлил Тайри. Кто она такая, чтобы судить его? Знала ли она когда-нибудь, каково жить без любви? Что ей известно о нем и его прошлом? Что она знает о невыносимой сердечной боли?..
– Много народу, – повторил Тайри, будто внутри него сидел бес, заставлявший его вести себя вопреки всем правилам и приличиям. – В том числе вдов и сирот, – добавил он кисло. Разумеется, это было шуткой, но Рэйчел приняла его слова всерьез, и это еще больше раззадорило его.
– В таком случае, может быть, вы помолитесь о спасении собственной души. Разок-другой не помешает, – спокойно сказала Рэйчел. В ее голосе он почувствовал жалость. – Хотя не думаю, что это принесет много пользы.
Джон Хэллоран откашлялся, видя, что беседа их принимает опасный оборот.
– Довольно, Рэйчел, – мягко сказал он.
– Прошу прощения, па, мистер Тайри. Приподняв юбки, она поспешила вниз по ступенькам, чтобы сесть в экипаж.
Она уже собиралась взобраться в него, когда две сильные руки сжали ее талию.
– Разрешите мне, мэм, – сказал Тайри с преувеличенной учтивостью, и прежде чем Рэйчел собралась воспротивиться, он поднял ее и усадил на высокое переднее сиденье, будто она весила не более перышка.
– Благодарю вас, – молвила Рэйчел, не разжимая губ.
– Вы точно не хотите к нам присоединиться? – спросил Хэллоран. – У нас тут полно места.
Тайри уже собирался ответить отказом, когда его взгляд упал на Рэйчел. Она сидела прямо, будто аршин проглотила, щеки ее были залиты румянцем, а руки чинно сложены на коленях. Она избегала его взгляда.
Тайри плутовато ухмыльнулся, зная, что его общество было бы последним, о чем она мечтала в это солнечное ясное утро.
– Пожалуй, я все-таки поеду с вами, – решительно заявил Тайри и, взобравшись в экипаж, занял место рядом с Рэйчел.
Утро как нельзя лучше подходило для прогулки, но Рэйчел не чувствовала ее прелести. Она не видела цветов вдоль дороги, с таким же успехом они могли быть сорной травой, и небо над головой казалось не синим, как сапфир чистой воды, а черным от туч. Зажатая между отцом и Тайри, она пристально глядела прямо перед собой и злилась на них обоих. Ну и народ эти мужчины! И что это взбрело на ум ее отцу! Зачем понадобилось приглашать такого человека, как Логан Тайри, в церковь? И какая муха укусила Тайри, что он согласился?
Миля за милей мелькала мимо дорога, и Рэйчел все отчетливее ощущала, как крепко бедро Тайри прижато к ее собственному, рука же его касалась ее руки всякий раз, когда кабриолет попадал в очередную рытвину. Почти столь же волнующим, как его прикосновения, был его взгляд – желтые глаза оглядывали ее, будто ласкали, и она все больше смущалась и краснела. Неизменная кобура также прижималась к ее бедру, и Рэйчел ощущала ее твердость и тяжесть. Это было постоянным напоминанием о том, кем был этот человек и чем он промышлял. Как она его ненавидела! Он был самым надменным, самым несносным из всех, кого она знала.
– Как хорошо, когда все возвращается на круги своя и жизнь приходит в норму, – размышлял вслух ее отец, пока они выезжали на большую дорогу, ведущую к городу. – Кохилл считает, что у нас достаточно скота, чтобы к весне обзавестись приличным стадом.
– Он славный человек, – заметил Тайри. – И ловко управляется с лассо.
Джон Хэллоран нервно забарабанил пальцами, зная, что Рэйчел не понравится то, что он сейчас скажет:
– Тайри, я, гм, хотел предложить вам остаться у нас. Совсем.
– Па! – воскликнула Рэйчел в ужасе. – Ты это не всерьез?
– Не волнуйтесь, мэм, – ответил Тайри вежливо, его голос стал насмешливым. – У меня нет желания осесть на земле и заделаться фермером. Но я благодарен за ваше предложение, Хэллоран.
Остальную часть пути они проделали в молчании. Рэйчел уголком глаза косилась на отца. О чем он думал, когда попросил Тайри остаться на их ранчо? Боже милостивый, что бы она делала, если бы Тайри принял его предложение? Для нее было бы невыносимо видеть его изо дня в день. Его присутствие постоянно напоминало о том, что она так хотела бы забыть, и только надежда на его скорый отъезд давала ей силы переносить его общество. Каждый раз, глядя на него, она понимала, что и он вспоминает о происшедшем в каньоне Сансет. Это читалось в каждом его взгляде и постоянно мучило ее и медленно сводило с ума.
Методистская церковь в Йеллоу-Крик была маленьким квадратным строением с плоской крышей, увенчанным большим деревянным крестом. Вокруг церкви росли кактусы, мексиканская сосна, испанская юкка с саблевидными листьями. Яркие цветы красиво контрастировали с белеными стенами, выделяясь на их фоне, как разноцветные мазки на холсте. Кабриолеты, фургоны, лошади, привязанные к длинной коновязи, стояли у парадного входа.
Сняв шляпу, Тайри шел за Рэйчел и Джоном Хэллораном по узкому проходу к их скамье возле алтаря. Тайри мрачно размышлял о том, что ему не следовало сюда приходить. Он согласился их сопровождать, только чтобы позлить Рэйчел, а вовсе не потому, что сгорал от желания услышать, как читает евангелие какой-нибудь местный проповедник с кислым, как сыворотка, лицом. Что путного он мог сказать, если понятия не имел, что это значит – погрязнуть во грехе, как приятно осушить добрую бутылку виски или провести время в обществе продажной красотки.
