и тут?
Мэгги улыбнулась, вспомнив, что многие индейцы боятся фотографироваться. Среди них живут суеверия, что камера отнимает у человека часть души.
— Но ведь снимки не живые. Ястреб. Это как зимние узоры, или те изображения, которыми воины расписывают свои одежды, вигвамы. Но снимки сделаны с помощью камеры, а индейцы рисуют их углем и красками.
Юноша находился в некоторой растерянности. Ну конечно, это не опасно. Стала бы Мэгги держать столько снимков в альбоме…
Мэгги отвела взгляд. Как много воспоминаний вызвали эти фотографии. На них были отец, мать, их старый двухэтажный дом в Лос-Анджелесе, Сюзи, дедушка и бабушка. На снимках она видела себя плавающей в озере, верхом в Гриффин Парке, на катке, на карусели в Диснейленде, на теннисном корте с Фрэнком…
— Твой редактор хочет сделать снимки, наши снимки. Зачем?
— Чтобы поместить их на обложку нового романа. Твое изображение уже было на обложке — рисунки, сделанные мною прежде. Но Шейла считает, что настоящие снимки лучше.
Черный Ястреб бросил быстрый взгляд на полку, где были выставлены книги Мэгти. Он в изумлении поднял бровь, увидев обложку романа «Запретная страсть»:
— Ты собираешься одеться так, как здесь? Мэгги проследила за взглядом Ястреба, и кровь прилила к ее щекам. Героиня была одета в яркое красное платье, которое больше открывало, чем закрывало.
— Не думаю.
Ястреб промычал что-то, очевидно, разочарованный.
— Если ты против, мы можем отказаться, — сказала Мэгги, хотя ей было доподлинно известно: если Шейла что-то задумала, то переубедить ее почти невозможно.
— А ты хочешь?
Мэгги хотела было сказать «нет», но, подумав, поняла, что желала бы этого. Вовсе не потому, что хотела попасть на обложку романа, но потому, что ей хотелось бы получить эти снимки, где она будет с Ястребом. Рауль сделает столько снимков, сколько она захочет. Мэгги утвердительно кивнула:
— Да, если ты согласен.
На следующее утро приехали Шейла и Рауль. После обильного завтрака из бекона, яиц и оладий Шейла принесла Мэгги ярко-голубое платье, обшитое белоснежной тесьмой.
— Я предполагала, что ты не захочешь надеть что-то слишком открытое или кричащее, — заметила Шейла, — полагаю, что это как раз то, что надо — привлекательно, но достаточно скромно, — Шейла взглянула на Ястреба, — не думаю, что у Вас найдется какая-нибудь настоящая индейская одежда, не так ли?
— Индейская? — повторил Ястреб, чуть нахмурившись.
— Ну, знаете, что-то вроде набедренной повязки.
— У меня как раз есть кое-что подходящее, — ответил юноша.
— Прекрасно. Ну что ж, значит, у нас все есть…
Голубое платье чудесно сидело, низкий квадратный вырез был как раз в меру, юбка длинной и пышной.
Шейла нашла, что Мэгги выглядит очаровательно, а Ястреб надолго приковал к себе взгляд женщины.
— Вы выглядите… отлично, — проговорила Шейла, и Мэгги с трудом сдержала смешок. Миссис Гудман много лет работала с фотомоделями. Среди них были великолепные мужчины. Она посетила бесчисленное количество разного рода шоу, а кроме того, побывала замужем трижды, но было совершенно очевидно, что ей не доводилось видеть такой совершенный экземпляр.
— Пойдем? — предложила Мэгги.
— А? — не сразу очнулась Шейла.
— Ты забыла о снимках?
— Поспешим, Шейла, — поторопил Рауль, беря ее за руку, — пока есть нужное освещение.
Им пришлось объехать всё ранчо, пока Рауль не нашел, наконец, подходящее место — зеленый луг, покрытый яркими цветами. Вздымающиеся вдали Холмы казались волшебными, точно в сказке.
Пейзаж вполне отвечал всем требованиям взыскательного мастера, однако Рауль потратил еще минут двадцать, добиваясь нужных поз фотомоделей. Он потребовал, чтобы Ястреб опустился на одно колено, спиной к Холмам. Руки индейца должны лежать у Мэгги на плечах, сама же Мэгги — сидеть у его ног, подняв на него глаза и положив руку на бедро Ястреба.
— Так. Неплохо, — подытожил Рауль. — Мистер Ястреб, мне нужно, чтобы вы смотрели на Мэгги. Представьте себе, что вы дикарь-индеец, а это ваша женщина. Мне хотелось бы, чтобы вы выглядели свободным, гордым, полным чувства собственного достоинства. Мэгги, вы должны выглядеть так, словно обожаете его и преклоняетесь перед его первобытной силой. Вы — его пленница, его рабыня.
Черный Ястреб опустил глаза. Его чрезвычайно удивили слова фотографа.
Представьте себе, что вы — дикий индеец.
В словах Рауля слышалось скрытое превосходство бледнолицего. Ястреб сжал челюсти, потом презрительно скривил губы. Если бы они знали, как обстоит всё на самом деле.
Но, когда взгляд его встретился со взглядом Мэгги, в черных глазах вспыхнула веселая искра.
А она — ваша женщина.
Он бессознательно сжал плечи Мэгги.
Его женщина…
Мэгги подняла глаза на Ястреба, от души желая, чтобы это было правдой. Ах, если бы она могла стать ею до его ухода. Подумать только, сколько книг она прочла о белых женщинах, похищенных краснокожими и сгорающих от любви к ним. Она сама написала пару таких романов.
Мэгги, казалось, издалека слышала возгласы Рауля:
— Прекрасно. Продолжайте в том же духе! Но она видела только Ястреба, его темные глаза жгли ее, сильные руки властно сжимали ее плечи. Крепкие мускулистые бедра обжигали пальцы Мэгги. Его женщина…
— Хорошо, теперь можете отдохнуть! — Рауль посмотрел на Шейлу и покачал головой. — Думаю, они начисто забыли о нашем присутствии.
Шейла согласно кивнула. Она слегка завидовала подруге. У миссис Гудман было три мужа, но ни один из них никогда не смотрел на нее так, как Ястреб смотрел на Мэгги.
— Эй, вы двое! — окликнул Рауль. — Достаточно. Хватит.
— Что? — Мэгги повернулась к Раулю. Она залилась краской, обнаружив, что вовсе забыла о существовании Рауля и Шейлы Гудман.
— Ну, — съехидничала Шейла, — если пламенный взгляд Черного Ястреба не сожжет пленку, мы получим потрясающую обложку.
— Не уверена, что понимаю, что ты имеешь в виду, — отпарировала Мэгги, стараясь не встречаться взглядом с Шейлой.
—Думаю, что ты отлично понимаешь, — возразила Шейла, — однако мне пора возвращаться в Нью- Йорк, — она взглянула на Ястреба и тут же перевела взгляд на Мэгги. — Будь осмотрительна, слышишь?
— Что ж. Денек выдался неплохой, — сказал Рауль. Он пожал руку Ястребу, потом Мэгги. — Я пришлю вам снимки.
— Спасибо, Рауль.
Они благополучно возвратились на ранчо. На обратном пути Шейла всю дорогу трещала о писательской конференции, на которой ее просили выступить в конце года, об панамериканском совещании по книготорговле, в котором она принимала участие в июне. Потом гости уехали.
Мэгги, сидя в кресле, прощально махала с крыльца, как никогда остро ощущая присутствие Ястреба, его пламенные взгляды.
Его женщина…
Да разве такое может сбыться когда-нибудь? Но, даже просто подумав об этом, она почувствовала
