— Его надо надежно спрятать, — предупредил Кривое Копье. С помощью Красной Стрелы он уложил Ястреба на одеяло Виноны — вниз лицом.
— Голубые мундиры уже разыскивают его. Я возьму коня и оставлю следы подальше от форта. Может быть, это собьет их с пути и мы выиграем время. Винона кивнула:
— Езжай скорее.
— Я посторожу, — сказал Красная Стрела и вышел за Кривым Копьем из вигвама.
Мэгги со страхом вглядывалась в дорогое лицо. Оно было почти неузнаваемым. Правое веко вздулось и почернело. Все тело до пояса казалось сплошным кровоподтеком. Мэгги услышала, как со свистом вырывалось дыхание из груди, а когда взглянула на спину мужа, ей стало — дурно. Казалось, там не осталось живого места.
— Нам следует поторопиться. Ты посиди рядом с ним, — велела Винона, — если он очнется, успокой его.
Мэгги кивнула. Она упала на колени возле мужа, не в силах смотреть на красно-бурое месиво, с которого Винона быстро и ловко смывала запекшуюся кровь.
Пару минут Ястреб лежал, как мертвый, не подавая никаких признаков жизни, но когда Винона дотронулась до глубокой раны у левого плеча, его тело напряглось и затрепетало.
— Ястреб, — прошептала Мэгги, взяв его за руку, — все хорошо.
Он с усилием открыл левый глаз (правый совсем заплыл):
— Где я?
— В вигваме своей матери.
—Ина?
— Я здесь, сынок.
— Как это вышло?
— Потом. Я все расскажу потом. Сейчас тебе надо отдохнуть.
Ястреб чуть заметно кивнул и со стоном закрыл глаза. Ему так о многом хотелось спросить. Но боль разрасталась, вытесняя все, что тревожило прежде. Он, казалось, ушел в небытие, в Мир Теней. Боль, словно хищный зверь, терзала его и отступала лишь на те краткие мгновения, когда материнские руки нежно касались израненного тела.
Он вцепился в руку Мэгги, чувствуя облегчение и успокоение от ее близости. Словно издалека он услышал, как Винона сказала Мэгги о том, что нужно зашить глубокие раны на спине.
— Ты не должен кричать, — на ухо шепотом предупредила Мэгги, нагнувшись к Ястребу. Он чуть заметно наклонил голову, давая понять, что будет сдерживаться.
Первые стежки принесли с собой ужасные страдания. Боль пронзала Ястреба, он мотал головой, по телу пробегали судороги. Воину казалось невыносимым, что мать и жена видят, как он упал духом, как беспомощен и не может сдерживать стонов. Но его Мэгги была рядом, готовая в любой момент подать ему холодной воды, поглаживая руки каждый раз, когда Винона делала очередной стежок.
Ястреб хотел успокоить их, сказать, что с ним все в порядке, но слова не шли с языка. Потом в глазах потемнело, и он перестал думать и чувствовать.
Казалось, прошло несколько часов, но на самом деле все это длилось лишь пятнадцать минут. Винона выпрямилась, схватившись рукой за онемевшую поясницу.
— Думаю, что с ним все обойдется, — заметила она.
— Ему нельзя здесь оставаться. Мы должны перенести его куда-нибудь.
— Возможно, завтра. Он еще не в силах идти ночью. Лихорадка может возобновиться и стать еще опаснее. Ему надо оставаться в тепле и много пить.
Винона направилась к проему и окликнула Красную Стрелу. Он подошел, они поговорили пару минут; потом Красная Стрела достал нож и стал рыть яму в дальнем конце вигвама.
— Здесь мы спрячем Ястреба, — сказала Винона, прочитав в глазах Мэгги вопрос. — А теперь, я думаю, тебе надо поскорее вернуться в форт. Ведь они станут тебя искать.
Мэгги согласилась с нею. Конечно, Винона права, но ей страшно не хотелось оставлять мужа.
— Не волнуйся. Я буду хорошо ухаживать за ним, — успокоила мать Ястреба.
— Я знаю. Спасибо вам за помощь. Покинув вигвам, Мэгги поспешила в обратный путь. Войдя и раздевшись, она легла на узкую кровать не в силах сомкнуть глаз. Мэгги с тоской смотрела в потолок, думая о Ястребе. Ах, если бы можно было привести к нему врача! Мэгги старалась убедить себя, что тревожится понапрасну, что индейский народ тысячелетиями обходился без помощи медицины и успешно выхаживал больных и раненых, но тревога не покидала ее. Ах, если он умрет? Ястреб потерял столько крови, у него такая страшная лихорадка. Мэгги с ужасом вспомнила, как тяжело он дышал. У бедняги сломано ребро. Она так жалела, что не попросила Винону осмотреть его получше, а теперь слишком поздно.
Мэгги очнулась от того, что кто-то колотил в дверь. Поднявшись, она завернулась в одеяло и вышла на крыльцо.
— Он сбежал, — голос лейтенанта срывался.
— Кто сбежал? — притворно зевнув, осведомилась Мэгги.
— Индеец. Он здесь?
— Нет.
— А если бы и был, вы бы не сказали мне, не так ли?
— Нет. Но Вы можете сами войти и убедиться.
Коллинз усмехнулся:
— Где вы были прошедшей ночью?
— Здесь.
— Всю ночь?
— Конечно. Но, лейтенант, мне не нравится ваш тон.
— Но вы ведь рады, что он сбежал!
— Да. Ведь он не виноват и не заслуживал тюрьмы.
— Похищение белой женщины рассматривается как тяжкое преступление, — сухо возразил Коллинз, — особенно если похититель-краснокожий.
— Я уже объясняла вам, что он вовсе не похищал меня. А сейчас извините, лейтенант, но мне надо одеться.
Коротко кивнув, лейтенант круто развернулся и направился к ставке главнокомандующего.
Мэгги закрыла дверь и вздохнула с облегчением. Так значит, они еще не нашли Ястреба! Она быстро оделась, готовая лететь к мужу, но остановилась, подумав. Нет, сейчас это опасно. Как же найти подходящий предлог для посещения лагеря? Ведь если кто-нибудь увидит ее и донесет генералу, то всем им грозит огромная опасность.
Мэгги провела все утро за рукоделием в обществе миссис Сьюли и других жен военных. Беседа, в основном, касалась индейцев. Дамы без устали обсуждали их лень, воровство, лживость. Послушать их, так все неприятности и беды впрямую были связаны с индейцами. Они представляли страшную опасность, убивали женщин и даже невинных детей.
Мэгги изо всех сил сдерживалась, боясь поставить в неловкое положение хозяйку дома. Она, как умела, разыгрывала роль несчастной потерпевшей, чудом спасшейся от похитителя и не помнящей себя от счастья, что удалось вернуться к людям своего круга.
Позже, днем, она пошла пройтись с лейтенантом Коллинзом, терпеливо выжидая, когда же он, наконец, упомянет о Ястребе. К счастью, лейтенант сам заговорил об интересующем ее предмете.
— Его по-прежнему не нашли, — раздраженно сказал Коллинз, — что касается меня, то я полагаю, что он уже далеко от форта.
Мэгги наклонила голову, соглашаясь со сказанным и изо всех сил стараясь удержать на лице безразличное выражение.
— Что же, ваше мнение в отношении этого индейца все то же? — спросил Коллинз. — Я подумал, что вы будете огорчены тем, что он сбежал и оставил вас.
— О, нет, — Мэгги улыбнулась лейтенанту, — вы были правы. Я хотела бы быть принятой в здешнем. обществе. Я так соскучилась по цивилизованным людям.
— Так вы больше не считаете его достойным быть вашим мужем?
