принадлежала торговой компании «Мусаши» – ключевой организации объединения, называемого в Японии кейрепу. Любой читатель финансовой прессы или японских триллеров знает, что кейрецу[66] – это огромный, плотно спаянный конгломерат, который сеет ужас и занимается хищнической деятельностью.
«Мусаши» приобрела компанию «Американ экспортере», во-первых, из-за ее названия, а во-вторых, из- за ее президента Билла Маньоли – самого стопроцентного американца, которого когда-либо встречали японские эксперты. И на работе, и в выходные дни Билл был образцом американского образа жизни. Он ездил на «мустанге», заказывал жареные бифштексы и большие десерты, смотрел футбол, обсуждал футбол, играл в гольф, дважды в неделю трахал секретаршу и раз в неделю – жену любил трикотажное белье и Вилларда Скотта и считал, что Лас-Вегас – это очень круто. У него было двое детей – один в колледже, другой на профподготовке, – и он носил их фотографии в бумажнике. Он был свойским парнем и заводилой, мог прокормить своих иждивенцев и платить за полные баки своих четырех автомобилей.
Поэтому, когда Билл Маньоли начинал выступать от лица «Американ экспортере», никто и не вспоминал, что на самом деле он говорит от лица Хироши Такагавы, чья должность в «Мусаши» переводилась на английский как «вице-президент компании, отвечающий за совершенствование японо-американских отношений», хотя в действительности японская идеограмма каньи означала «член генерального совета по стратегическому планированию победы в Америке» – но так его должность никогда не переводилась, и упоминать об этом при белом человеке было не принято.
Обсуждалась проблема военных поставок, с помощью которых Америка всегда поддерживала частное производство. А то, в свою очередь, делало все возможное, чтобы поддержать военных. Любой производитель чипов, имеющий за своей спиной политика – конгрессмена с его избирателями, американца- патриота, стремящегося к независимости своей страны в случае войны, – мог предъявить Пентагону счет с требованием, чтобы тот закупал чипы лишь отечественного производства. Конгрессмен получал счет, но это позволяло Пентагону делать исключения, в случае если… Здесь могли быть разночтения: «если речь шла о неотложных требованиях сиюминутной обороны» или «если никто не видел другой разумной альтернативы». Как бы то ни было, исполнение закона теперь зависело от выбранного курса.
Маньоли был разумен, точен и красноречив. Еще бы, Хироши Такагава потратил уйму денег на пиар- кампанию, а также на персонального преподавателя Маньоли, чтобы научить того вести себя подобающим образом.
И никого не интересовало, прав был Маньоли или нет, являлся он агентом иностранной держа вы или нет, и вообще – насколько важно это было знать президенту. Вопрос заключался только в том: как Маньоли к нему пробрался.
__ Бутяик, а с чего это ты вдруг начал разговаривать с этим Маньоли? – спрашивает президента Джеймс Бейкер.
– Нил, – отвечает президент, имея в виду сына, который волнует его сейчас больше всего. – У нас нет осведомителей? – Имеется в виду, не знает ли Бейкер, какое решение будет принято относительно Нила.[67]
– Я слежу за этим.
– Если бы он не был моим сыном.[68] – Буш качает пальцем. Но это не означает «я бы тогда заставил его отдуваться по полной, чтобы другим не было повадно», он хочет сказать: «Если бы он не был моим сыном, никто бы не почесался». – …Ни одна публичная ищейка… – «Надеюсь, адвокат, которому было велено прикрыть это дело, не станет сообщать об этом всему миру». – Что там ковыряться в дерьме. Пусть подождут, и все выяснится.
– Ты же знаешь, что он прикрывает японцев, – говорит Бейкер, возвращаясь к Маньоли.
– Конечно, знаю. За кого ты меня принимаешь? – отвечает Бутл. – И можешь не отвечать на этот вопрос, – поспешно добавляет он.[69]
– Вся его компания полностью принадлежит «Мусаши».
– Я же сказал, что знаю, – откликается Буш. – Повторяю по слогам. Может быть, тебя интересует откуда?
– Интересует, – отвечает Бейкер.
– В «Мусаши» работает один из моих друзей, который помогает мне выбраться из лужи. Вот он-то и попросил меня уделить Маньоли несколько минут. Все просто как дважды два, – говорит Буш с довольным видом, который он принимает всегда, когда может сказать что-то, чего Бейкер не знает.
– Выбраться из лужи?
– Ну, с этой запиской. Черт, я ведь тебе даже не рассказывал.
– Нет, не рассказывал, – отвечает Бейкер. – Впрочем, ты совершенно не обязан это делать. Меня вполне устраивает нынешнее положение вещей, и уж кто тебе может помочь больше, чем я, Бушик.
– Ты помнишь эту записку?
– Записку?
– Да, записку Этуотера, – отвечает Буш, криво улыбаясь.
– Ах записку!
– Да. Там было велено показать ее Хартману.
– Ничего такого там не было, – отвечает Бейкер. – Напротив, он просил никому ее не показывать. А Хартмана он лишь советовал пригласить, если ты соберешься воспользоваться его рекомендациями.
Президент поднимает палец как пистолет и направляет его на Бейкера:
– Все уже в производстве.
– В производстве?
– Это они так говорят в Лос-Анджелесе. «В производстве». И они назначили своего лучшего режиссера. Джонатана Линкольна Бигла. Помнишь «Западных всадников»? Потрясающий фильм. Когда Клинт Иствуд прищурившись глядит на своих противников… – и президент пытается воспроизвести этот прищур.
– Я думал, ты ее разорвал.
– Она снова оказалась у меня, причем именно тогда, когда я встречался с Хартманом.
– Ты не разорвал записку?
– Она оказалась у меня в кармане.
– Как она туда попала?
– Одна из секретарш обнаружила ее в моем портфеле.
– Как она оказалась в твоем портфеле?
– Мне это нравится, Джимбо. Знаешь, какое у меня сейчас ощущение? Я себя чувствую Бертом Мавериком. На столе огромный банк, а я, прижав карты к груди, медленно их раскрываю и ничего не боюсь, потому что в рукаве у меня есть туз.
Бейкер предпочитает не ставить президента в известность, что телевизионных персонажей звали Брет и Барт Маверик, и только спрашивает:
– Значит, ты отдал записку Хартману?
– И он запустил ее в производство. Ты знаешь, что такое производство?
– Знаю. И кто будет платить Биглу? Кто-нибудь собирается ему платить? И сколько людей уже знают об этом?
– В этом вся прелесть! Никто. Кроме Хартмана, меня, Бигла и теперь тебя. Но ты вроде как знал об этом с самого начала.
– Бигл тоже знает?
– А как бы он, интересно, организовал войну, если бы он не знал, что должен ее организовать? Я бы, например, не смог это сделать. А ты?
– Так они работают за бесплатно?
– Нет. Хартман все очень хитро придумал. Евреи всегда умеют правильно взяться за дело. За все заплатит «Мусаши», хотя еще и не догадывается об этом.
– Потрясающе, – говорит Бейкер, стараясь не выглядеть слишком любопытным. – И как ему удалось это устроить?
– Видишь ли, в бизнесе есть такие понятия, как заработная плата и накладные расходы. Именно это создает рабочие места. Персонал и всякое такое. А также уровень жизни в Лос-Анджелесе. Ты же знаешь, что он там очень высокий. Поэтому он просто поставил «Мусаши» в известность, что если они подпишут
