Ноэль Бейтс
Лавина любви
Пролог
— Джинджер!
Джинджер резко подняла голову.
— Что с тобой происходит?
— Ничего! — Она с удивлением посмотрела на тарелку. Неужели она заказала такой плотный завтрак? Кроме огромного бифштекса, перед ней лежали засохшая яичница с беконом и наполовину съеденный тост с джемом. Она настолько погрузилась в собственные мысли, что совсем позабыла про еду.
Отец отложил газету и внимательно смотрел на дочь поверх очков в толстой роговой оправе.
— Что случилось? Почему ты не ешь? — В свои пятьдесят пять отец сохранил юношескую стройность, а седина лишь подчеркивала благородство черт. В глазах, таких же больших и карих, как и у нее, тревога. Отец уже переоделся в костюм для гольфа. Утром каждую субботу, сколько она себя помнит, он отправляется в свой клуб. Ничто не может помешать его еженедельной партии в гольф с тремя старинными, еще университетскими, друзьями. — Ну-ка, сознавайся! — потребовал отец. — Что с тобой происходит? Всю неделю слоняешься по дому как лунатик. Может, заболела?
— Папа, ну что у тебя за выражения! Лунатик! Нет. Я не заболела, и со мной ничего не случилось. Просто есть не хочется.
— А на выходные что собираешься делать? Пойдешь развлекаться с твоими так называемыми приятелями?
— Знаешь, папочка, мне почему-то не хочется видеть своих так называемых приятелей. Все надоели.
— Тут я тебя вполне понимаю. Ты знаешь, как я отношусь к твоим поклонникам. По-моему, половина из них просто нахлебники, а остальные прожигатели жизни без единой извилины в голове. Искренне надеюсь, что твоя хандра не связана с очередной выходкой Колина. Ты ведь, кажется, дала ему отставку?
Джинджер негодующе фыркнула. Зачем только папа упомянул о Колине! После ее возвращения Колин дважды пытался связаться с ней по телефону, и оба раза она недвусмысленно заявляла ему, что он может убираться ко всем чертям. В последний раз Джинджер добавила: если Колин еще раз попытается ей позвонить, она тут же бросит трубку и будет делать это всякий раз, пока до него не дойдет, что она не желает его видеть. А на случай, если он не понял, она позволила сказала все, что о нем думает. И напоследок посоветовала бывшему дружку принимать таблетки для повзросления. После такой отповеди вряд ли Колин решится еще когда-нибудь объявиться.
— Скажи, милая… — отец нерешительно откашлялся, — а тебе не скучно ничего не делать? Кстати, помнится, ты ведь дипломированный дизайнер. — Он встал из-за стола, снял очки и натянул свитер для гольфа лимонного цвета с изумрудной каймой и эмблемой клуба, вышитой на кармане. — Может, тебе заняться чем-нибудь? Поработать? Просто для разнообразия.
— Папа, неужели мне не показалось и ты действительно становишься старым ворчуном? — поддразнила отца Джинджер. — Я уже давно забыла все, чему меня учили!
Отец широко улыбнулся.
— Я могу замолвить за тебя словечко в клубе. Как тебе известно, жены моих друзей посвящают досуг в основном смене обстановки в своих домах. Как только переставят все вверх дном, наступает пора менять мебель. А поменяв и переставив мебель раз пять, они готовы переезжать в новый дом и делать капитальный ремонт. Лично мне такое времяпрепровождение чуждо, но, как говорится, чем бы дитя ни тешилось…
— Согласна. — Мысль о работе показалась Джинджер совершенно дикой. Пойти работать? И кому — ей?! Зачем? Это просто смешно! Да и как он себе это представляет? С чего ей начать? Дать объявление в газете или в журнале для домохозяек? А может, ей встать у входа в Центральный парк и раздавать прохожим листовки? «Я не работала пять лет! Умоляю, помогите мне обрести себя!»
Джинджер тряхнула головой. О работе она серьезно подумает потом… скажем, на следующей неделе. А сейчас ее голова занята совершенно другим…
Как только отец ушел, Джинджер побрела к себе в комнату, улеглась на диван, закрыла глаза… Перед ее мысленным взором встали картины недавнего прошлого и человек, которого она тщетно пыталась изгнать из своей памяти. Мэтт Грегори! Почему она никак не может его забыть? Его запах… сильные руки… губы… все тело… Джинджер снова и снова прокручивала в голове сцены того, как они занимались любовью, хотя и понимала, что воспоминания о нем больно ранят. Ну не мазохистка же она, в самом деле! Если бы дело ограничилось одним сексом, подумала она с горечью, она бы вот так же лежала на кровати в своей комнате, глядела в потолок и оживляла в памяти волнующие сцены, при воспоминании о которых все ее тело наливается сладкой истомой. Но, по крайней мере, ее гордость не была бы уязвлена.
Часть первая
1
Джинджер остановилась и огляделась по сторонам, потом медленно повернулась на сто восемьдесят градусов. Она совершила ошибку. Если до тех пор она испытывала лишь легкое беспокойство, то теперь беспокойство переросло в настоящую тревогу. Она одна, и вокруг на много миль ни одной живой души! А главное — она совершенно не представляет, куда заехала. После того как, спасаясь от лавины, Джинджер поспешно съехала вниз по крутому склону, она утратила ориентацию в пространстве. Начинался буран; ветер завывал все сильнее и сильнее. И, что еще хуже, спускались сумерки. В горах темнеет быстро… Заснеженная поляна, которая сверху казалась ей такой прелестной, теперь выглядела до ужаса враждебной.
Джинджер поднесла руку ко рту. Не раскисать! С некоторым усилием ей удалось напомнить себе, что горными лыжами она занимается с трех лет и опыта ей не занимать. Что ей какая-то неведомая трасса?
Снегопад усиливался. Снежинки хлестали по незащищенному лицу как дробинки и мешали смотреть кругом. Выход один. Надо медленно продвигаться вперед и скрестить пальцы в надежде, что едет она в правильном направлении.
Гнев уступил место жалости к себе. Джинджер оттолкнулась палками и медленно заскользила вниз, по направлению к сосновой рощице. По крайней мере, там она найдет защиту от усиливающегося ветра и белого безмолвия. Теперь, когда сумерки сгустились еще больше, она почти не видела ничего вокруг.
Одна! Как страшно… Возможно, в этой глуши вообще нет людей, а обитает только снежный человек. А все из-за Колина, ее так называемого дружка. Не умеет держать свои шаловливые ручонки при себе! Мало ему, что рядом такая потрясающая девушка, как она, Джинджер Босуэлл, ему обязательно надо оприходовать всех местных девчонок — подавальщиц, официанток, горничных… Джинджер почувствовала, как горячая волна гнева подступает к горлу. Она снова вспомнила, как зашла к нему в номер и увидела его с молоденькой горничной-итальянкой.
Как он посмел?!
Джинджер прислонилась к дереву и закрыла глаза. Надо сделать глубокий вдох и сосчитать до десяти. Если она не перестанет злиться, то просто закричит во все горло и, раз уж сегодня ей так не везет, вызовет сход еще одной лавины. Ее шерстяная шапочка насквозь промокла от снега. Что бы ей надеть
