– Не здесь, – прервал он вопросы, застывшие у нее на губах, и повел в кухню. – Давай сначала перекусим. Я чертовски голоден.
Она поплелась за ним, прислушиваясь к тому, как сердце отсчитывает последние минуты ее счастья. Он вытащил из сумки коробочки с едой, потом – несколько тарелок из серванта, жестом пригласил ее присоединиться и молча принялся есть.
Подождав какое-то время, она тоже последовала его примеру, безразлично пробуя какую-то непонятную еду оранжевого и зеленого цвета. Он предложил ей белое вино, а себе налил виски, но все это почти молча. Во время еды они лишь перекидывались короткими, ничего не значащими фразами. Разговора не получалось.
Несколько раз Ребекка хотела спросить, о чем он думает, но боялась начинать этот разговор. Непонятно, что может ее ожидать в будущем. Все валилось у нее из рук, ей казалось, что эта странная разноцветная еда не имеет никакого вкуса. Ребекка ощущала, как остатки энергии медленно вытекают из нее, как вино из бочонка, в котором кто-то оставил открытый кран. Она вдруг почувствовала себя безмерно усталой. Усталой, потерпевшей поражение и такой одинокой, что это испугало ее.
Рассел ел, не очень понимая, кипит ли его кровь от алкоголя или от горячечных мыслей. Последнее время Ребекка часто краснела, а это значило, он надеялся, что она тоже неравнодушна к нему и не может больше притворяться, скрывая свои истинные чувства к нему.
Ребекка заставляла себя есть. Под его взглядом, скользившим по ее фигуре и вновь возвращавшимся к ее лицу, ей было неуютно. Ее загнали в угол.
– Каковы твои впечатления от последних недель? – неожиданно спросил он, закончив жевать.
Тяжело сглотнув, она проговорила хрипловатым голосом.
– Все было прекрасно.
Она не могла смотреть на Рассела. Не осмеливалась. Ей не нужно было поднимать глаз, чтобы понять, что брови его насуплены, а в голубых глазах отражается смятение. Ему, должно быть, все же неловко сказать то, что он собирается.
Рассел лишь едва заметно кивнул, даже не сделав попытки поддержать разговор, и опять замолчал, принявшись за еду. Спустя какое-то время он взглянул на нее.
– Мне тоже понравилось.
Он выглядел необычайно серьезно, так серьезно, что даже пугал ее. Лучше бы он сказал все это как бы между делом, в форме шутки, чем так разрывать ее сердце. Разве он не видит, что она вот-вот разрыдается? Зачем так тянуть?
Тотчас разыгралось ее буйное воображение. Она вдруг представила, сколько в мире красивых девушек, которые будут рады открыть Расселу Робертсу свои объятия, не ставя перед ним никаких условий, как только он вновь «окажется свободным».
Рассел вернул ее к действительности неожиданным вопросом:
– Послушай, Ребекка, почему бы нам не оформить все официально?
Ее сердце бешено заколотилось.
– Что?
То мгновение, пока он молча смотрел на нее, показалось Ребекке долгой и мучительной пыткой. Еще секунду назад, казалось, ее желудок ныл в предчувствии самого худшего, а сейчас он куда-то исчез, и было ощущение, что его просто не существует. Сердце билось так, будто собиралось разбудить всех спящих в округе. Вот так – из огня да в полымя.
– Я предлагаю тебе пожениться или, как еще говорят, создать семью. Да назови это как хочешь.
Он встал и стал убирать со стола, стараясь не смотреть на нее. Ребекка взялась ему помогать. Они вдвоем с завидной скоростью ставили тарелки в раковину, не касаясь друг друга даже взглядами. Он открыл горячую воду для мытья посуды. Ребекка принялась собирать салфетки и ложки.
– Ты ведь не можешь отрицать, что из нас получилась неплохая команда. Ты всем очень понравилась, даже моим самым привередливым партнерам. Ты их просто очаровала. Они не могли не заметить, что ты молода, полна сил и оптимизма. Все считают, что мы – весьма неплохая пара.
Господи, сам-то ты что думаешь? – так и хотелось крикнуть ей.
– Давай не будем забивать голову себе всякой ерундой вроде любви, ведь мы взрослые люди. – Его слова, казалось, падали острыми камешками прямо на ее обнаженное сердце. Почему бы ему просто не сказать, что он не любит меня, вертелось у нее в голове. – Подумай. Я не собираюсь тебя ни в чем ограничивать. Я не против твоих занятий живописью, тем более что ты теперь имеешь определенную репутацию в художественных кругах Франции. А я намерен уделять нашему парижскому филиалу больше внимания.
Он все еще не смотрел на нее, тщательно моя грязные тарелки и расставляя их на мойке.
Почему же ты не взглянешь мне в глаза, Рассел? Тебе что, стыдно за то, что ты превращаешь брак в деловую сделку? – печально думала она.
– Итак, слово за тобой, – сказал он, наконец взглянув на нее.
Здравый смысл подсказывал Ребекке, что она должна сказать «нет». Но тогда она потеряет его навсегда. Это казалось смертельным. Ребекка в душе боролась с собой... И не знала – одержала ли она победу, или потерпела поражение, когда кивнула в ответ:
– Дай мне подумать.
Уже четвертый час Ребекка не могла заснуть и ворочалась с боку на бок, представляя как, в каких выражениях она завтра откажет Расселу.
С первой слезой, что обожгла ее щеку, Ребекка поняла, что все – сегодня она не совладает с собой. Годы, когда она держалась, притворяясь сильной, превратили ее в сосуд потаенных эмоций, который сейчас
