никому.
– Очень глубокомысленное наблюдение для девушки восемнадцати лет. Или девятнадцати?
– Двадцати шести.
– Да? А что же тогда у вас за отношения с моим юным братом?
– Вам-то какое дело, собственно?
– Вы меня спрашиваете, какое мне дело? Меня?! – задыхающимся голосом проговорил он, как человек, который не может поверить тому, что услышал.
– О, простите, я, не хотела вас обидеть! – Ребекка вспомнила, что Рассел взял на себя воспитание Артура, когда братья остались сиротами.
Несколько секунд прошли в молчании. За это время с лица Рассела исчезла гримаса гнева, и оба немного расслабились. Атмосфера в комнате неожиданно изменилась. Трудно было сказать, в результате чего это произошло, но Ребекка надеялась, что, как он ни пытается доказать самому себе, что она является воплощением всех пороков, его здравый смысл говорит обратное. Просто мистер Робертс не привык, чтобы ему противоречили. Она сразу это почувствовала. Этот человек получил доступ к власти очень рано и привык к непрекословному подчинению и уважению, которые эта власть ему давала.
Хотя они не часто разговаривали с Артуром о его брате, однако кое-что Ребекка все-таки о нем знала. Например, что он был первенцем в семье. Ему, сначала единственному ребенку, достались нерастраченная любовь и внимание родителей, которые были тогда еще совсем молоды. Когда же родители погибли в авиакатастрофе, в мгновение ока их старший сын стал наследником большой финансовой компании и скоро доказал, что готов ею управлять. Ему тогда было немногим за двадцать, а на его руках вдобавок оказался младший брат. И Рассел воспитывал его железной рукой, скорее кнутом, чем пряником. Видимо, считая, что так он лучше подготовит Артура к жизненным сложностям и возможным невзгодам.
Ребекка вдруг поймала себя на том, что пытается воссоздать его личность по тем разрозненным сведениям, которые у нее были от Артура и по тому противоречивому впечатлению, которое она получила сейчас.
– Ведь он мой брат, я несу за него ответственность.
– Вам нечего опасаться меня, – примирительно сказала Ребекка. – Мы с Артуром просто хорошие друзья, не более того.
– Что-то верится с трудом.
– Почему же? Мужчина и женщина вполне могут иметь доверительные отношения, которые не основаны на...
– На сексе, вы хотите сказать?
От того, как он скривил рот в улыбке, а также от изменившегося тембра голоса, каким он произнес это слово, комната почему-то стала казаться меньше и жарче. От спокойствия Ребекки не осталось и следа, ее опять стала бить нервная дрожь.
– Именно так. – Она прочистила горло. – Мы не спим вместе, если вы хотите знать, хотя вашему испорченному воображению и трудно это представить.
– Я бы сказал не «испорченному», а «многоопытному».
Ее собственное воображение мгновенно заработало, представляя, что же это был за опыт. Как же, слышали, слышали. Однажды Артур выпил больше обычного и отбросил привычную сдержанность, с которой он говорил о старшем брате. Он рассказал ей тогда, что где бы Рассел Робертс ни появлялся, его всегда сопровождали очаровательные женщины. Причем, как правило, разные.
– Как долго вы пробудете здесь? – спросила она, прерывая затянувшуюся паузу. Совершенно бестактный вопрос, но это Ребекка поняла, уже задав его.
– Не уеду, пока не поговорю с братом. – Он вытянул свои длинные ноги. – А разговор нам предстоит серьезный.
Ребекка нервно облизнула губы. Этот разговор может вывести Артура из того хрупкого равновесия, в котором он находится сейчас. Он еще психологически не готов встретиться с братом. Весь год консультаций с психоаналитиком может пойти насмарку.
– Я не думаю, что вы меня послушаете, но будьте с ним все же помягче.
Кажется, его позабавило ее замечание.
– Помягче? Если уж вы так трогательно близки, то должны знать, что я отвечаю за него с того времени, когда мне был 21 год, а ему всего восемь.
Его глаза потемнели, и ей показалось, что в них промелькнуло мимолетное сожаление, но это мгновение было настолько коротким, что она засомневалась в этом. Он наклонился вперед, напрягшись.
– Мне приходилось быть строгим с Артуром. Напомню вам на всякий случай, если вдруг вы этого не заметили, что мир вокруг нас жесток.
– Но ему уже не восемь лет, – сказала она твердо. – Вы не допускаете, что жизнь научила его чему- нибудь за то время, что вы живете раздельно, и у него достаточно сил идти своей собственной дорогой?
– Вы вбиваете ему в голову этот психоаналитический бред? По доброй дружбе? Пичкаете идиотскими метафорами о том, что нужно выйти из этой бешеной гонки за успехом и реализовать себя, лепя из пластилина и малюя картинки? – Он ядовито засмеялся. – Вы, должно быть, уверены, что вам обломился хороший куш в виде моего брата.
– Я вам уже говорила, что мне не нужны его деньги, – сказала она с оттенком презрения в голосе. Рассел отлично уловил этот оттенок и замер. – И я не пичкаю его никакими идеями. И знаете почему? У него своя голова на плечах, напомню вам на случай, если вдруг вы этого не заметили.
– А с чего это он внезапно решил бросить престижную работу по руководству семейной компанией и заняться рисованием? Хотите меня убедить, что это произошло без вмешательства его дорогого
