Раффер!
Сара и сама поняла, что сморозила глупость. А ведь она всегда считала себя женщиной широких взглядов. «Живи и давай жить другим» — таков был ее девиз. Как же так получилось, что она стала поучать Мартина Раффера? Тем более что сама уже начала сомневаться в том, правильно ли прожила свою жизнь?
Неужели это все из-за Найджела? Неужели он оставил в ее душе настолько глубокий след, что Сара шла на все, лишь бы только не пережить эту боль еще раз? Или в том, что она выбрала жизнь затворницы, виноват вовсе не Найджел, а она сама?
И Мартин Раффер заставила Сару задуматься над этими вопросами. Именно заставил. Своими проницательными замечаниями.
— Думайте, что хотите, — раздраженно проговорила она, давая понять, что тема закрыта.
— Вот почему, например, — как ни в чем не бывало продолжал Мартин, — у вас никого нет? Я думаю, потому что вы хотите уберечь Эллен от присутствия нежелательного, как вам кажется, человека, который способен нарушить уютный мирок, созданный вами для себя и своей дочери.
— Это не так! — с жаром возразила Сара.
— Точно?
— Вы сами не знаете, о чем говорите!
Уж кому-кому, только не Мартину Рафферу порицать недостатки других. Он явно не тянул на номинацию «Лучший отец года». Да и кто дал ему право лезть в ее личную жизнь? Она живет так, как хочет. И не обязана ни перед кем отчитываться.
Еще недавно она гордилась тем, что полагается только на себя. Но теперь у нее вдруг мелькнула мысль, что независимость — оборотная сторона одиночества. И что рано или поздно одиночество становится горьким и тягостным. Впрочем, Сара не стала задерживаться на этой мысли. Потому что подобные размышления могли бы завести в такие дебри…
Сейчас у нее есть Эллен. Но Эллен не вечно будет при ней. Скоро она станет взрослой и, как говорится, вылетит из гнезда. А что потом? Сару вдруг пробил неприятный озноб.
— Вы ужасно упрямая, — заявил Мартин, но теперь его голос стал почему-то мягче.
— Думайте, как хотите.
— Да. И не надо на меня дуться.
Сара попыталась расслабиться и придать своему лицу выражение непрошибаемого спокойствия. Это далось ей не без труда. Она все еще злилась на Мартина. Пусть даже в его словах заключалась доля правды, он все равно не должен был учить ее жить.
Сара сделала глубокий вдох… и вдохнула запах Мартина. Мужской, пьянящий, волнующий запах, который ударил ей в голову точно вино.
— Я, пожалуй, пойду к себе. — Сара заерзала в шезлонге, не решаясь подняться. Потому что Мартин так и замер, склонившись над ней. Если бы Сара встала, то обязательно прикоснулась бы к нему. А ей почему-то казалось, что, дотронувшись до него, она обожжется.
— Уже? — удивился Мартин.
— Здесь очень жарко.
— Нет, вы злитесь на меня за то, что я лезу к вам в душу.
Сара действительно пыталась пробудить в себе ту здоровую злость, которая кипела у нее внутри еще минуту назад. Но близость Мартина кружила голову в буквальном смысле слова.
— Давайте просто согласимся с тем, что в определенных вопросах наши мнения расходятся. Я — ваша гостья. — Она все же решилась посмотреть в глаза Мартину. — И я совсем не хочу с вами спорить…
Сара вдруг поняла, что сейчас он ее поцелует. И даже не поняла, а почувствовала. Всем своим существом. И еще она почувствовала, что желание поцеловать ее явилось полной неожиданностью и для Мартина тоже.
Он наклонился ниже, и ее губы с готовностью раскрылись навстречу. Сара тихо застонала. Жар от солнца был просто ничто по сравнению с тем огнем, который вдруг опалил ее. Никто не целовал ее так уже много лет. А точнее, так, как Мартин, ее вообще никто не целовал. Даже Найджел. Саре показалось, что она сейчас потеряет сознание.
Мартин оторвался от ее губ, но лишь затем, чтобы покрыть жадными поцелуями ее шею. Сара запрокинула голову и закрыла глаза. Дыхание Мартина стало таким же сбивчивым и неровным, как и у нее самой. Он нашел чувствительное место у нее за ухом и принялся щекотать там языком. Сара застонала и выгнула спину, подавшись ему навстречу.
То, что Мартин творил с ней, наполняло ее восхитительным восторгом. Невозможно было поверить, что она — та самая женщина, которая за столько лет ни разу не испытала влечения к мужчине.
Мартин легонько провел пальцем по ее щеке, потом скользнул по шее к груди. Теперь он ласкал ее сосок сквозь влажную ткань. И Сара — взрослая женщина, мать взрослой дочери, — вдруг смутилась, как девственница, когда к ней в первый раз прикасается мужчина.
Он не стал расстегивать верх купальника, а просто стянул его вниз. Потом встал перед Сарой на колени, взял ее груди в ладони и легонько провел языком по напрягшемуся соску. Сара запрокинула голову и застонала от наслаждения, которое пронзило ее тело и отдалось сладостным томлением внизу живота. А когда Мартин взял в рот ее сосок, Сара запустила пальцы ему в волосы и еще теснее прижала голову к своей груди. До этого она просто позволяла Мартину делать с ней то, что он хотел, но не прикасалась к нему сама. Неистовое желание — пронзительное, как наслаждение на грани боли, — захватило ее целиком. Сару словно подхватил сияющий вихрь. Ей хотелось сейчас умереть, настолько это было хорошо.
Сара не заметила, когда именно Мартин стянул с нее трусики. Он не стал снимать их совсем, а просто сдвинул вниз, чтобы Сара могла слегка раздвинуть ноги. Теперь она уже лежала в шезлонге. Ее тело действовало как бы само по себе, независимо от ее воли, и знало, что надо делать, чтобы удовлетворить наконец ту жгучую страсть, что сжигала его изнутри.
Мартин ласкал ее бедра руками, не переставая целовать груди. Потом стал целовать живот, опускаясь все ниже и ниже… И вот он уже целует ее там, где ее еще никто не целовал. Сара даже не подозревала, что способна испытывать такое всепоглощающее возбуждение. Казалось, еще мгновение, и она потеряет сознание от наслаждения. Ее тело напряглось как натянутая струна. А потом все как будто взорвалось слепящими искрами, и на Сару накатила восхитительная истома.
Вырвавшись из огненного вихря страсти, она вернулась в реальность и открыла глаза. Мартин смотрел на нее.
И тут вдруг раздался звук подъезжающей машины. Сара в испуге вскочила с шезлонга и постаралась привести себя в порядок.
— О Господи! Я, наверное, с ума сошла.
— Но почему? — Мартин взял ее за плечи.
— Не хочу это обсуждать! — дернулась Сара.
Страшно подумать, что случилось бы, если бы им сейчас никто не помешал. Какой-то бред! Помутнение рассудка!
Она наспех пригладила волосы и отошла к бассейну. Как раз в это мгновение появилась Эллен. Сара обернулась на звук ее шагов и изобразила удивление. Краем глаза она заметила, что Мартин уже сидит в шезлонге. Спокойный и собранный, как всегда.
— Эллен! Что-то ты рано вернулась!
— Только не говори, что ты так и не искупалась! — с ходу набросилась на Сару дочь. — Что ты тут целый час делала? На солнце жарилась? Ты точно заработаешь себе рак кожи. При твоей-то аристократической бледности!
— А где Брайан?
— В машине. Пришлось вернуться. Я забыла сумку. Не то что она у меня набита долларами, но я не могу ехать в Ньюарк совсем без денег. Знаешь, мам, тебе надо сесть на диету, а то ты буквально вываливаешься из бикини. — Эллен заговорщически подмигнула матери. — Ладно, я побежала. А вы тут не безобразьте без нас!
Саре хотелось провалиться сквозь землю. Когда, интересно, Эллен научится быть тактичной? Наверное, уже никогда…
