— Да, я вижу, как ты справляешься. Потому и беспокоюсь.
Слоун вернула вырезки Адриене и встала.
— Только теперь, Адриена, я поняла, что там, во Франции, провела самую прекрасную неделю своей жизни. Да — потому что была в Довилле с Джорданом Филлипсом. Мне с ним было легко и весело: замечательный он человек, и блестящий спортсмен, и необыкновенный мужчина. Он помог мне ощутить себя женщиной, и это было прекрасно, как никогда раньше.
— И после всего ты прогнала его? — изумилась Адриена.
Слоун удрученно кивнула.
— Адриена, я реалистка и понимаю, что наши отношения не могут иметь продолжения. И я сама прекратила их, пока не увязла с головой.
— И с каких это пор ты записалась в ясновидящие?
— Ну зачем ты меня мучаешь? Джордан так молод… — В голосе Слоун звучало отчаяние.
— На сколько он моложе тебя?
— На пять лет.
— Ох, ох! Ты, между прочим, выглядишь намного моложе своих лет. На добрый десяток!
— Спасибо, это я и хотела услышать.
— Не притворяйся, что это тебе не важно.
— Поздно, и теперь уже не имеет значения. — Слоун старалась говорить спокойно. — Все кончено, речь идет о прошлом. И он, и я… мы оба это знаем.
— Но ведь ты не хочешь жить только прошлым?
— Нет, конечно, хотя… о, черт, я не знаю, Адриена. Мне трудно сказать, чего я хочу от человека, с которым была знакома всего несколько недель.
— А чего хочет он?
Ох, эта Адриена, от нее не отобьешься.
— Он хотел вместе поехать в Аргентину…
— Значит, ждал продолжения ваших отношений, — решила Адриена.
— Он даже вырвал у меня обещание, что я поеду с ним. — Слоун улыбнулась, вспомнив разговор.
— Ага, вот, значит, чего ты от него добивалась?
— Не искажай моих слов. Ну, пожалуйста… не толкуй их на свой лад.
— Редактор для того и существует. Особенно когда автор толком не знает, что хочет сказать.
— Мама, ты когда вернешься?
— Через две недели. — Слоун укладывала свой чемодан. — Не хочешь ли сказать, что в этот раз ты будешь скучать больше обычного?
— Немножко больше — верно. Только я не хочу, чтобы ты из-за этого переживала.
— Хорошо. — Слоун потрепала сына по голове.
— Звонила Кейт.
— Когда?
— Примерно за час до твоего возвращения. — Тревис медленно снимал кожуру с банана. Очистив, откусил большой кусок.
— Так почему ты мне сразу не сказал?
— Она ничего особенного не сообщила. Просила только передать, что хочет непременно переговорить с тобой до отъезда. Что-то важное, кажется, о деньгах речь.
Слоун рассмеялась.
— Важное для тебя — обязательно касается денег. У меня иногда создается впечатление, Тревис, что любая дребедень кажется тебе ценной, стоит налепить на нее долларовые бумажки.
— Конечно, мам. — Тревис с энтузиазмом поддержал тему! — Потому, ма, я и решил стать писателем.
— Только знай, мальчик, это не та профессия, которая приносит много денег.
— Почему? Ведь писателям хорошо платят.
— Если найдешь хорошего издателя, то действительно прилично, — серьезно ответила Слоун. — Но оставим это… ступай и попроси у Эммы два целлофановых пакета.
— Хочешь организовать семейное самоубийство?
— Дурачок! Они нужны мне для укладки вещей. Эмма, по-моему, выбросила все.
Тревис выбежал из комнаты — банановая кожура осталась на ковре.
Слоун взглянула на часы: без четверти четыре. Кейт еще не ушла? Надо позвонить ей на работу. Автоответчик сообщил, что Кейт уже ушла.
Слоун, попрощавшись с сыном, вышла на улицу. Такси удалось поймать быстро. Наверное, это самое «книжное турне» даровано ей свыше: масса дел, голова забита уже с утра, а к вечеру наступает такая усталость, что себя не помнишь, авось и Джордана забудет.
Джордан Филлипс потянулся, глубоко вздохнул и выпрямился в кресле — самолет аргентинской авиакомпании приземлился в аэропорту Нью-Йорка. Всю обратную дорогу Джордан решал, куда ему лететь из Нью-Йорка, — и наконец решил. Можно местным рейсом полететь в Бостон, но он слишком устал и хочет спать. Нет, лучше ехать в «Плазу», отец всегда держит там огромный номер на случай внезапного приезда в Нью-Йорк, выспаться хорошенько, а утром можно направиться домой.
Перелет из Аргентины был долгим: пять часов. Нестерпимо душно, ноги затекли. И мысли, невеселые, изматывающие: Онфлер… Хильер… Буэнос-Айрес с трудным турниром… а еще Джилли — навязчивая, ввергшая его (странно сказать!) в состояние мужской слабости. И это его-то. До истории со Слоун он был королем секса: скольких женщин ублажил, сам наслаждался ими — с вечера до утра, а утром, не простившись, как Слоун, уходил.
Тогда, в Онфлере, он пережил что-то… чему даже названия не подберешь, только удивительно острое и новое ощущение. Со Слоун все было совершенно не так, как с другими. Как с Джилли, например. Что же произошло, почему она бросила его столь странным образом?!
Джордан был изнурен до предела, в руках появилась слабость — это самое неприятное, теперь он с трудом держал клюшку. В финальной встрече в аргентинцами выкладывался как мог, но все равно они проиграли три очка. А тут еще Лэнс, и что это с ним, черт?! Лэнс Уитни после развода сам не свой, на поле даже мешает игре. Как игрок он фактически погиб, в Буэнос-Айресе он был полный нуль.
И эта потаскушка Джилли, черт бы ее побрал!
Как объяснить ту осечку в постели? И надо же такому случиться, и именно с Джилли.
Джордан поморщился: он вспомнил, как Габи защищала Слоун, Карло тоже был на ее стороне… Они так бурно вступились за Слоун, что Джордан начал уже сомневаться, верны ли его подозрения.
Как он ни старается выкинуть из головы Слоун и все, что их связывало, в мыслях он возвращался к тем дням, во Франции. Слоун овладела частью его души, и теперь его душа, мучаясь и страдая, рвется вопреки всему к Слоун. Он должен увидеть ее и никогда никуда не отпускать от себя.
В аэропорту Джордан направился к стойке паспортного контроля. Процедура проверки была мгновенной, инспектор вернул ему паспорт со словами: «Добро пожаловать, мистер Филлипс!»
Закинув за спину необременительный багаж, уместившийся в спортивной сумке, Джордан поблагодарил чиновника:
— Спасибо, приятно ощутить себя дома.
Было половина одиннадцатого. Джордан надеялся, что сумеет добраться до Манхэттена прежде, чем агент Слоун отправится обедать. Джордан ухмыльнулся: он вспомнил рассказы Слоун о Кейт Уинслоу: однажды та умудрилась провести на ленче без малого три часа — вела переговоры с клиентами и редакторами. Джордан, надо же, волнуясь, набрал номер литературного агентства «Уинслоу».
— Доброе утро, говорит агентство «Уинслоу», — проворковал приятный женский голос.
— Я хотел бы поговорить с Кейт Уинслоу.
— Извините, кто ее спрашивает?
