почему-то часто думала, что ты ушел от меня к Джилли.
Джордан изумился.
— К Джилли? — переспросил он.
— Ну да… Теперь, когда она покинула мужа…
— Слоун, пойми ты наконец: меня совершенно не интересуют отношения Макса и Джилли. А связь с Джилли — это мое прошлое, которое давно сгинуло.
— Но она любит тебя до сих пор.
— Это ее личная проблема.
— Но ты ведь не говоришь мне, что ничего не чувствуешь к ней?
Джордан подумал, прежде чем ответить.
— Знаешь, единственное, что я чувствую по отношению к Джилли, — некую вину. И думаю, я всегда ощущал себя виноватым… Она странная женщина.
— Ты уверен, что не любишь ее сейчас?
— Оглядываюсь назад и вижу — я никогда не любил ее. Это всего лишь увлечение.
— Но меня-то ты любишь?
— Конечно, дорогая.
Слоун просияла.
— И ты уверен, что любишь именно меня, а не нас обеих?
Джордан сделал вид, что не понял намека. Приблизил свое лицо к лицу Слоун — близко-близко и нежно поцеловал.
— Нет, не вижу больше никого, только одна-единственная женщина.
— Джордан! — Слоун отстранилась. — Тебе надо побриться.
— Потом, сейчас я занят.
— М-м-м, — протянула Слоун. — Я бы предпочла…
Но Джордан уже обнимал и целовал ее так страстно, а Слоун так трепетала от его ласк и прикосновений, изгибалась, стонала и вскрикивала… и притягивала его к себе все крепче. О, как она любила его! Как ей хорошо с ним!
— С возвращением, — прошептал Джордан на ухо своей любимой.
Для Джордана этот день станет великим. Слоун уверила себя: так и будет.
Она сидела на своем любимом месте — неподалеку от боковой линии. Но ей пришлось изменить старой привычке: на матч прилетели Карло с Габи, их Слоун не видела уже целую вечность, и они уговорили ее сесть вместе по центру. «Ничего страшного, что я буду дальше обычного от Джордана, — уговаривала себя Слоун, — зато потом мы будем совсем… близко».
«Трибуны заполнены до отказа. Джордан здорово волнуется», — подумала Слоун.
— Никогда не видела Джордана в такой прекрасной форме, — заметила Габи, наблюдая за игрой. — Если он и дальше будет держаться так же, наверняка войдет в этом году в десятку лучших.
— О чем ты говоришь, — засмеялась Слоун. — Он уже давно в десятке!
— Тебя не проведешь, — засмеялась, в свою очередь, Габи.
— Еще чего!
А потом случилось то, чего не ждал никто. Три лошади неожиданно столкнулись и упали. Два игрока тут же вскочили на ноги, повреждений у них, похоже, не было, но третий лежал неподвижно.
Люди с трибун хлынули на поле. Мчалась машина «скорой помощи».
— Боже мой! — крикнула Слоун, вскочив с места и пытаясь получше разглядеть, что же происходит на поле. Стоящие впереди люди мешали. Что говорил диктор, Слоун не понимала: она не знала немецкого. В голове билась одна-единственная мысль: «Этого не может быть. Только не сегодня». Габи пыталась ее удержать, но Слоун ринулась вниз…
— Мне давно надо было расквитаться с тобой, ублюдок! — Джордан свалил Лэнса на пол в конюшне, схватил его за горло и принялся душить — вне себя от ярости. — Сразу, как только узнал, что ты поставляешь моей жене наркотики!
— Она сама меня об этом просила, — пытался оправдаться Лэнс. — Ей было трудно…
— Но ты едва не отправил ее на тот свет, скотина!
— Джордан, не надо! — раздался женский крик.
В дверях стояла Слоун.
— Джордан, отпусти его!
— Уйди отсюда немедленно, Слоун!
— Но ведь ты убьешь его!
— Черт побери! Говорю же, раньше надо было…
Лэнс не сопротивлялся — лицо его посинело. Слоун попыталась оттащить Джордана, но тот оттолкнул ее, да так, что она упала. Поднявшись, Слоун снова стала тащить Джордана к себе.
— Оставь его, Джордан! На помощь!
Слоун оглянулась. На пороге возник Ян Уэллс. Он подскочил к Джордану.
— Успокойся, — положил ему руку на плечо.
— Не лез бы ты не в свое дело! — Голос Джордана звучал с прежней яростью.
— Я сказал тебе — успокойся!
— Этот сукин сын чуть меня не убил!
— Это не его вина, Джордан!
Лэнсу помогли подняться.
— А чья же еще? — зло пробурчал Джордан. Он был неузнаваем — потное лицо, волосы слиплись на лбу.
— Не Лэнс виноват, — повторил Ян. — Лэнс такой же заложник, как все мы… Джордан, я знаю преступника. Это Хильер!
Часом позже у любителей поло и «конников» только и разговоров было что о сногсшибательном известии: Гевина Хильера отвели в полицейское управление.
— Надо раздобыть вечерние газеты, — сказал Эрик Лангонь.
— Да и так уже все ясно, — отозвалась Дасти.
— А я еще не совсем поняла, что все же произошло, что сделал Хильер? — спрашивала Слоун мужа.
— Видишь ли, его стальная компания попала в полосу серьезных финансовых проблем. Под угрозой оказалось все его состояние. Он попытался скрыть это, особенно от маклеров и акционеров, наделал уйму долгов. А отдавать нечем.
— Но почему он хотел убить тебя?..
— Не меня — Лэнса. Именно Лэнса должны были убрать сегодня.
Но Слоун все равно недоумевала.
— Он ведь знал, что Лэнс путался с его женой, знал и не выгнал раньше…
— Не мог, точнее хотел, но не мог. Хильер — бизнесмен. Его доброе имя немало значит в деловом мире. Выгнать Лэнса означало расписаться в правдивости сплетен. А Хильер не хотел быть посмешищем — ни в глазах общества, ни у кредиторов.
Слоун что-то начинала понимать.
— Ну, а как же Лэнс, или точней ликвидация Лэнса могли помочь Хильеру разрешить финансовые проблемы?
— Не знаю, насколько верно мое предположение, но думаю, я прав… Он уже многое продал из своего имущества: дома, скаковых лошадей, часть коллекций. Но этого не хватало. Тогда пошли в ход страховки. Его высокопородные лошади были застрахованы…
— Те самые, которые пострадали на ферме Силвер-Лиф…
Джордан кивнул.
— Конечно, он не сам все эти уголовные дела творил. Большие деньги заплатил исполнителю. Но куда
