обращалась Мэгги. Он не сводил с журналистки взгляда, пока та разговаривала с его отцом, но тотчас опускал глаза в пол, стоило ей посмотреть в его сторону.
Не только Брюс Камерон влюблен.
Наблюдая за компанией, столь дружелюбной и расслабленной, я вдруг остро почувствовал себя лишним. Они здесь родились и выросли и, наверное, умрут в этом же тесном кругу. Их объединяло невероятное родство душ. Даже Мэгги, давно уехавшая с острова, вписывалась в общество так, как не смог бы ни один чужак или даже новичок вроде Броуди или Страчана.
А ведь один из здешних жителей — убийца. Возможно, он находится сейчас в этом баре. Всматриваясь в лица вокруг, я вспомнил слова Фрейзера о поиске преступника: «На таком пятачке — в два счета. Кто- нибудь должен что-то знать». Однако знать и рассказать — разные вещи.
Какие бы секреты ни хранила Руна, вряд ли она выдаст их с легкостью.
У меня не было желания задерживаться в баре, однако как только я поднялся, Мэгги поймала мой взгляд и извинилась перед компанией у стойки. Кевин Кинросс украдкой наблюдал, как она подошла к моему столу, но, заметив, что я на него смотрю, резко отвел взгляд.
Мэгги села за стол и улыбнулась:
— Успели познакомиться с Шоном?
— Можно и так сказать.
— Он достаточно безобиден. Должно быть, вы погладили его против шерстки.
— И как мне удалось?
Мэгги начала загибать пальцы:
— Вы здесь чужой, вы англичанин, вы сидите в баре с продвинутой техникой. Если хотите вписаться в общество, то выбрали ложный путь.
Я усмехнулся. Она права.
— В общем-то я сидел и никого не трогал.
Мэгги улыбнулась:
— Да, Шон бывает задирист, когда выпьет. Но на него нельзя обижаться. Раньше он был хорошим рыбаком, пока банк не потребовал выплатить ссуду на лодку. Теперь ему приходится перебиваться случайными заработками и латать то, что осталось после крушения. — Мэгги вздохнула. — Не думайте о нем плохо.
Я ничего плохого и не говорил, но не стал спорить. Мэгги взглянула на часы:
— Мне пора. Бабушка будет волноваться. Я всего лишь заскочила на секунду, и лучше мне исчезнуть, пока не появился сержант Фрейзер.
Она явно ждала вопроса. Мне и самому было любопытно.
— А что между вами произошло?
— Да, была одна история, — поморщилась Мэгги. — Пару лет назад добропорядочного сержанта уличили в домогательствах к подозреваемой в пьяном виде. Обвинения сняли, и его чудом не понизили в звании. «Льюис газетт» пронюхала об этой истории и опубликовала. — Мэгги пожала плечами, неуклюже изображая беспечность. — Это была моя первая крупная статья. Сами понимаете, я у Фрейзера в черном списке.
С печальной и одновременной гордой улыбкой она вернулась к Гутри и Кинроссу. Я покинул бар и направился в номер. Ничего не ел после омлета, что приготовила Грейс, но больше устал, чем проголодался. Слава Богу, Броуди пока не зашел. Уоллес имеет полное право держать информацию об убийстве втайне от бывшего следователя, однако мне будет неудобно отмалчиваться после оказанной им помощи.
Весь разбитый, я поднимался по лестнице. Поездка оказалась катастрофой от начала и до конца, но я утешал себя мыслью, что скоро все наладится. Завтра прибудет следственная команда, и дело наберет полные обороты. А потом и меня отпустят домой, и все останется позади.
Не стоило принимать это как само собой разумеющееся. Потому что той ночью на Руну обрушился ураган.
11
Ураган достиг острова после полуночи. Позже мне стало известно, что у побережья Исландии столкнулись два фронта, и их битва перемещалась из Арктики на север Атлантического океана. Такого буйства стихии Гебридские острова не знали пятьдесят лет. Шквалистые порывы ветра срывали крыши, направляясь к основной части страны.
Я находился в номере. Не мог заснуть от перевозбуждения и усталости. Дженни не позвонила и по- прежнему не брала трубку ни мобильного, ни домашнего. На нее это не похоже. Меня начинала одолевать гложущая тревога, не случилось ли чего. Снаружи завывал ветер, неистово дребезжали оконные рамы, и плечо болело, несмотря на принятые таблетки. Засыпая, я ощущал, будто падаю в ущелье, и от страха просыпался.
Обдумывал, стоит ли подняться и поработать, как зазвонил телефон. Я схватил трубку.
— Алло?
— Это я.
Неосознанное напряжение улетучилось, едва я услышал голос Дженни.
— Привет, — сказал я, включая лампу. — Я звонил тебе весь день.
— Знаю. Я прослушала твои сообщения, — подавленно произнесла она. — Ходила в бар со Сьюзи и коллегами с работы. И выключила мобильный.
— Почему?
— Не хотела разговаривать.
Я замолчал, не зная, что сказать. Ветер с новой силой ударил по дому, завывая все громче. Словно в ответ замигала лампочка.
— Я волновалась, когда ты вчера не позвонил, — вскоре пояснила Дженни. — Сама дозвониться не могла, даже не знала, где ты. А когда получила твое сообщение после обеда, я… просто разозлилась. Поэтому выключила мобильный и пошла отдыхать. Вот теперь вернулась, и мне захотелось поговорить.
— Извини, я не думал…
— Не надо извиняться! Ты нужен мне! Ты должен быть здесь, а не на каком-то чертовом острове! И я напилась, в чем и твоя вина.
В голосе слышалась задорная обида, что утешало, но не снимало груза с плеч.
— Я так рад тебя слышать.
— Я тоже. Но я жутко зла на тебя. Я скучаю и понятия не имею, когда ты вернешься.
Теперь прозвучала нотка страха. Дженни пришлось пережить такое, что сломало бы любого. А она стала только сильнее. Однако прежние тревоги иногда всплывали на поверхность. Дженни слишком хорошо знала, как тонка грань между повседневной жизнью и хаосом. И как легко ее переступить.
— Я тоже скучаю.
Тишина в проводах казалась полой, лишь изредка прерывалась шумами.
— Ты не обязан за все отвечать, Дэвид, — наконец сказала Дженни. — Ты не можешь решить все проблемы, — заявила она то ли со смирением, то ли с сожалением.
— Я и не пытаюсь.
— Разве? А по-моему, ты только этим и занимаешься, — вздохнула она. — Когда вернешься, будет разговор.
— О чем? — спросил я с замиранием сердца.
Треск помех заглушил ответ.
— …слышишь меня?
— Теперь — да. Алло, Дженни?
Молчание. Я попытался перезвонить, но не было сигнала.
Линия неисправна.
