шла к выходу, когда услышала, как зазвонил его мобильник. Вы же слышали этот его отстойный старый рингтон?
Том наверняка сказал бы пару ласковых, услышав, что джазовую композицию «Take Five» Дэйва Брубека называют отстойной. Но я только кивнул.
— Я в общем-то и внимания особого не обратила, но потом из зала раздался звук падения. Я туда прибежала и нашла его на полу. — Она шмыгнула носом и быстро вытерла глаза. — Я набрала 911, а потом держала его за руку и все время с ним говорила до приезда парамедиков. Говорила ему, что все будет хорошо, ну вы понимаете. Не уверена, что он меня слышал, но ведь именно так надо делать, да?
— Вы молодец, — похвалил я девушку. — Он был в сознании?
— Не сказала бы, но и полностью не отключался. Он все время повторял имя жены, словно волновался за нее.
Я подумала, что, наверное, он не хочет, чтобы она расстраивалась, когда узнает, и сказала ему, что сама ей позвоню. Я подумала, что пусть уж лучше она узнает это от меня, чем ей позвонят из госпиталя.
— Мэри наверняка вам за это очень признательна, — сказал я, хотя и понимал, что такого рода новости всегда малоприятны независимо от того, кто их преподносит.
Саммер снова шмыгнула носом и вытерла его. Из-под ленты выбилась прядь волос, отчего девушка стала казаться еще моложе.
— Его очки и мобильник я положила на полку над столом в вашем зале. Надеюсь, я правильно сделала? Они валялись на полу, и я не знала, что еще с ними делать.
Я собрался было сказать, что позабочусь о том, чтобы Мэри их забрала, но тут до меня дошло.
— Вы хотите сказать, они валялись на полу в моем зале?
— Ну да. Разве я не сказала? Это там доктор Либерман упал.
— Что он там делал? — Я-то полагал, что Том находился в своем зале, когда с ним случился инфаркт.
— Не знаю. А это важно? — озабоченно спросила она.
Я заверил ее, что нет, но озадачился. Том восстанавливал скелет Терри Лумиса. С чего это он прервался, чтобы поглядеть эксгумированные останки?
Этот вопрос мучил меня все время, пока мы делали рентгеновские снимки черепа и других костей, доставленных с кладбища, но лишь через час я смог заняться им вплотную. Предоставив Саммер начинать очищать кости, я пошел поглядеть, где упал Том.
Зал выглядел в точности таким, каким я его оставил. На смотровом столе лежали только череп и крупные кости. Все остальное дожидалось своей очереди в пластмассовых коробках. Я некоторое время постоял, пытаясь сообразить, переставили или поменяли тут что-нибудь. Но если и да, то я ничего не заметил.
Я подошел к полке, куда Саммер положила очки и мобильник Тома. Очки выглядели одновременно и знакомыми, и заброшенными без своего хозяина. Я сунул их и верхний карман, и собирался сунуть туда же мобильник, когда меня осенило. Я поколебался, ощущая тяжесть мобильника в руке, пытаясь решить, будет ли то, что я собираюсь сделать, очень уж грубым вмешательством в частную жизнь.
Смотря что ты там найдешь.
Мобильник пролежал тут всю ночь, но не разрядился. Найти, где зафиксированы входящие звонки, оказалось несложно. Самый последний звонок был в 22:03 прошлой ночью, как и сказала Саммер.
В то же время, когда с Томом случился инфаркт.
Я сказал себе, что это может быть чистым совпадением, что эти два события никак не связаны. Но выяснить это можно только одним способом.
Звонок оказался местным, с кодом Ноксвилла. Я вбил номер в свой телефон. Меня и так терзали сомнения, правильно ли я поступаю, залезая в мобильник Тома, не хватало еще им воспользоваться. Но, даже перенеся номер к себе, я колебался. Да попробуй уже. Ты уже слишком далеко зашел.
Я набрал номер.
После небольшой заминки раздались гудки «занято». С некоторым разочарованием я прервал звонок, выждал минутку и набрал снова. На сей раз номер оказался свободен. С бьющимся сердцем я ждал, когда кто-нибудь ответит.
Но не дождался. Телефон звонил и звонил с монотонным постоянством. Наконец, смирившись с тем, что никто не отвечает, я отключился.
Существует куча причин, по которым линия может быть занята, а потом никто не отвечает. Человек на другом конце провода мог куда-то выйти, мог просто проигнорировать звонок. Гадать бесполезно.
И все же, покидая зал для аутопсии, я твердо знал, что не успокоюсь, пока все не выясню.
Весь остаток дня я был слишком занят, чтобы думать об этом телефонном номере. Нужно было очистить кости, привезенные из «Стиплхилл», — довольно простая работа. Животные и насекомые уже поработали над ними, уничтожив мягкие ткани, так что мне оставалось вымочить кости в детергенте.
Но мы едва успели сунуть их в чаны, когда пришли медицинские карты Ноя Харпера и Уиллиса Декстера. Зная, что Гарднер хочет как можно быстрее получить подтверждение их личности, я оставил Саммер заниматься отмыванием и сушкой костей, а сам приступил к идентификации.
Из этих двоих проще всего было установить личность Декстера. Сделанные утром рентгеновские снимки черепа, найденного в ельнике, полностью совпадали со снимками, сделанными Декстеру post mortem. Собственно, мы этого и ожидали, но теперь можно было официально заявить: Уиллис Декстер не убийца. Он погиб в аварии шесть месяцев назад.
Но по-прежнему оставался вопрос, кто же был похоронен в его могиле.
Вроде бы не возникало особых сомнений, что это Ной Харпер, но нам нужно было нечто более существенное, чем совпадение расы и возраста. К сожалению, в этом случае не имелось ни зубных снимков, ни post mortem, чтобы провести по ним идентификацию. И хотя эрозия бедра и коленных суставов, отмеченная мною у трупа из гроба, могла объяснить характерную хромоту Харпера, в его медицинской карте рентгеновских снимков ни бедренного, ни коленных суставов не нашлось. Медицинская страховка и услуги дантиста явно были недоступной роскошью для мелкого воришки.
В конечном итоге идентифицировать Харпера помогли полученные им в детстве переломы плечевой и бедренной костей. Рентгеновские снимки этих переломов, к счастью, имелись, и хотя скелет пожилого мужчины с возрастом изменился, костные мозоли на месте давно заживших переломов оставались неизменными.
К тому времени, когда я завершил идентификацию этих двух останков, уже было довольно поздно. Саммер ушла пару часов назад, а Пол позвонил, чтобы сказать, что заседание затянулось, так что он сегодня в морг уже не вернется. Он правильно расставлял приоритеты, отправляясь домой к беременной жене, вместо того чтобы работать до посинения. Умный парень.
Я бы с удовольствием продолжил работу, но день выдался трудный как физически, так и эмоционально. К тому же у меня с завтрака маковой росинки во рту не было. Конечно, мне хотелось наверстать упущенное время, но морить себя голодом ради этого я не собирался.
Переодевшись, я позвонил Мэри, чтобы узнать, как Том, но ее телефон был выключен, из чего я сделал вывод, что она все еще с мужем. Когда я позвонил прямиком в отделение интенсивной терапии, вежливая медсестра проинформировала меня, что состояние больного стабильное, что в переводе на обычный язык означало «без изменений». Я уже собрался убрать телефон в карман, когда вспомнил о номере, который переписал с мобильника Тома.
Я начисто о нем забыл. Выходя из морга, я кивнул на прощание пожилому чернокожему мужчине, сидевшему теперь в приемной, а заодно снова набрал тот номер.
Он оказался занят. Однако это означало, что дома кто-то есть. Я толкнул тяжелую стеклянную дверь и вышел на улицу. Практически безлюдную территорию освещали последние лучи заходящего солнца, придавая вечеру золотистый отблеск. Я набрал номер еще раз. Линия оказалась свободна. Остановившись, я стал ждать ответа.
Давай же, возьми трубку!
Но никто не отвечал. Я раздраженно отключился. Но, уже опуская мобильник, вдруг услышал что-то
