казались прозрачными, а были полны противоречий отраженного в них мира.
В комнату заглянула Терри с подносом в руках: там было что-то очень аппетитное, и Агнесса, несмотря на все свои переживания, вдруг почувствовала поистине смертельный голод. Обычно у нее не было желания есть много (как у истинной барышни), но сейчас внутри словно бы пробудился какой-то зверь, насытить которого оказалось делом нелегким.
Терри смотрела на это с большим удовольствием. Потом спросила:
— Где ж вы были столько времени, мисс?
— В горах, — отвечала Агнесса, чувствуя, как с каждым глотком кофе отступает давящая на виски усталость, — Я училась ездить верхом.
— И, должно быть, очень устали.
— Да… Спасибо, Терри. — Агнесса поднялась из-за стола.
— Я вот что подумала, — сказала служанка, собирая посуду, — конечно, мне эти тонкости неведомы, но все же, может, не слишком прилично ездить кататься вдвоем с молодым человеком? Я знаю, он джентльмен, и все же… Что скажут люди? И если миссис Митчелл будет недовольна…
Агнесса остановилась и, глядя прямо на Терри, очень четко произнесла:
— Это прилично. Люди ничего не узнают. А насчет миссис Митчелл — мне все равно. К тому же ее нет дома.
Терри ничего не возразила, хотя у нее впервые мелькнула мысль, что Агнесса, пожалуй, что называется себе на уме.
— Скажите, Терри, — вдруг встрепенувшись, сказала Агнесса, — только правду: я очень некрасива?
При этом она покраснела и совсем непритворно опустила глаза.
— Да что вы, мисс! — Терри подошла ближе. — Вы симпатичная девушка. И главное, я думаю, душа у вас хорошая.
— Души не видно.
— Нет, видно по поступкам, а так… вот по глазам человека, говорят, многое можно узнать. Жаль, не все умеют, да и не все хотят.
Агнесса вспомнила холодновато-серые глаза Аманды, потом увидела живые карие, блестящие глаза Марии-Кристины, Эйлин… И глаза Джека, в которые она еще не осмеливалась прямо смотреть. Она непроизвольно улыбнулась и сама удивилась: всегда, когда перед ее мысленным взором представал Джек, на губах появлялась мечтательная улыбка. А его имя… Оно было совсем обычным, простым, но для нее звучало словно музыка. Странно: она так часто слышала его раньше и была равнодушна к нему, но встретила человека, влюбилась, и даже его имя стало казаться ей самым лучшим на свете.
Влюбилась?! Агнесса ахнула, будто только сейчас догадалась о том, что произошло. Пальцы девушки, заплетавшие волосы, дрожали. Она боялась, сама не зная чего, а между тем влюбленность ее была еще невинней, чем она сама: чувственность Агнессы пока пребывала в глубоком сне — девушка не мечтала даже о поцелуях.
Агнесса вспомнила Аманду: та уезжала куда-то, от нее пахло вином и духами, она была шикарно одета! Что ж, миссис Митчелл делает, что хочет, пусть так, но и ей, Агнессе, никто не сможет теперь помешать поступать так, как она пожелает!
На следующий день Агнесса не сразу могла встать с постели: все тело ломило, в особенности, спину и ноги, болела, казалось, каждая косточка, каждый сустав. Утро она просидела дома, но после полудня решила прогуляться по саду.
Она шла по дорожке, когда увидела сквозь решетку ограды приближающихся к дому сестер Райт и их друзей. Молодые люди разговаривали между собой, поэтому не заметили Агнессу, а она, подбежав к ближайшему кедру, укрылась за ним и после, выбрав момент, пробралась к крыльцу. В дверях столкнулась с Мери.
— Мери, милая! — зашептала она, схватив негритянку за руку и умоляюще глядя на нее. — Помоги мне! Сейчас к калитке подойдут господа, беги им навстречу, скажи, что я уехала с миссис Митчелл и вернусь не скоро!
Изумленная негритянка в замешательстве смотрела на госпожу, руки которой были влажны от волнения, а глаза испуганны… Однако выполнила просьбу. Агнесса видела, как девушка объясняла что-то подошедшим к калитке гостям. Потом, когда они ушли, а Мери вернулась, Агнесса спросила:
— Что они ответили?
— Сказали, жаль, что вы уехали. Они хотели пригласить вас куда-то. Мисс Мария сказала, что заглянет через неделю.
У Агнессы отлегло от сердца.
Прошло несколько дней. Благодаря постоянным занятиям Агнесса уже довольно уверенно держалась в седле, хотя по-прежнему побаивалась быстрой езды.
Ветер сменился, в залив вернулось привычное тепло. Полуденный зной сковывал жизнь городка, выезжать можно было лишь ранним утром или с наступлением вечера. Агнесса еще сильнее похудела, лицо и руки обветрились, покрылись загаром, солнце неровно высветлило волосы, и вместе с тем она уже меньше походила на девочку-подростка, какой приехала сюда: фигура начала оформляться, изменилось выражение глаз, что было явным признаком взросления. Все это прибавляло Агнессе женской привлекательности. Но душа оставалась прежней.
Преодолевая расстояние около пяти миль туда и обратно, она уже не так уставала, как в первые дни. Аманда не возвращалась, Терри же не предполагала, что Агнесса обманывает всех без исключения — поверить в это было действительно трудно, столь быстрое превращение невинности в порок (а только так это и было бы названо окружающими!) представлялось невероятным. Терри понимала, конечно, что девушка влюблена, но ей и в голову не приходило иное имя, кроме имени мистера Ричарда Дейара.
Джек, рискуя местом, почти каждый день отлучался с конного завода и уводил за собой пару лошадей. Он и сам не знал, что заставляет его проделывать это; вечером по возвращении или с утра ему приходилось еще работать, и к вечеру он уставал смертельно, а вставать нужно было засветло. Товарищи удивлялись, не понимая, почему он перестал принимать участие в ночных кутежах и попойках, если уж ночует дома один. Они и представить себе не могли, что ночным развлечениям предпочел он прогулки с маленькой всадницей, которая нравилась ему все больше и больше. Джек давно не встречался с другими женщинами. Такого еще не бывало, но эту особенную, не сравнимую ни с кем девушку он не осмеливался взять даже за руку.
Он старался выбирать для нее смирных коней, но сегодня привел черную, как ночь, своенравную и злую кобылу по кличке Джипси 1. Несмотря на скверный нрав, эта лошадь ценилась за красоту. Агнесса залюбовалась ею: гладко-черная шерсть, спускавшийся до подколенок хвост, большие глаза под густой челкой. Девушка уселась на нетерпеливо переминавшуюся кобылу, Джек — на иноходца Абсента, и они двинулись в путь. Решено было учиться брать препятствия.
Начиналось то удивительное время, когда природа соврешает извечное таинство перехода от света к сумеркам, когда солнце медленно опускается за горизонт, словно утопает в океанской глубине, распуская по небу золотые ленты закатных лучей, когда стоит загадочная тишина, нарушаемая лишь сонным шепотом волн и шуршанием камней под копытами животных, когда безмолвие гор порождает безмолвие разума, заставляя верить во все то, что прежде казалось невероятным.
Агнесса молча наблюдала за медленной сменой красок в небесной вышине. Сейчас она уже не ощущала отъединение от всего того, что было вокруг, присутствие ее здесь было так же естественно, как то, что все в мире идет своим чередом. Она поняла: приближается минута, когда она сумеет наконец пристально и долго смотреть Джеку в глаза. Она сделает это для того, чтобы узнать, нравится ли она ему хоть сколько- нибудь, но даже если нет, то все равно, вспоминая о том, как они ехали в эти закатные часы верхом по тропинке, когда, казалось, в мире никого, кроме них, не существует, она всегда, всегда будет говорить себе, что это было потрясающе!
А сегодня… Да, Терри права, взор человека действительно многое может сказать. Агнесса смотрела ввысь на зарождавшиеся звезды и думала о том, что по-настоящему отдавать и принимать свет души и жизни могут только глаза человеческие. Ничего равного этому в природе не существует. Звезды огромны, век их безмерно длинен, а человеческий взгляд, равно как и жизнь, — всего лишь миг, и тем загадочнее, удивительнее кажется это превосходство. Воистину, великое — в малом, вечность — в мгновении.
