пеплом… Быть может, Кинрой окажется прав!
Гейл, поникнув, сидела у огня. Она чувствовала себя опустошенной, лишенной всего на свете, и неоткуда ей было ждать помощи и утешения. Гейл была одна. Она смотрела на спящую Агнессу и поражалась тому, как можно без содрогания прикасаться к этой тонкой, хрупкой, словно зимняя ветка, руке, как не страшно глядеть на такие бескровные губы, запавшие глаза, спутанные волосы, падающие на лицо подобно темной сетке. А между тем она, в отличие от Гейл, полной красоты и жизни, любима! Гейл не могла понять, почему и как получилось, что любовь обошла ее стороной. Она грезила о мужчине, о человеке той же неутомимой и хищной породы, что и она сама, который любил бы ее до самозабвения, так же, как и она его; пусть бы он был сильнее, злее, пусть бы даже терзал и временами ненавидел ее, но все-таки любил и шел бы за нею на край света. Гейл казалось, что ради такого человека и такой любви она не пожалела бы ничего.
Она даже не повернулась, когда в комнату вошел Джек.
— Почему ты здесь? — спросил он. — Где Элси?
— Не знаю.
Джек подошел к постели больной.
— Агнес!
— Она спит, — сухо произнесла Гейл, поднимаясь.
Джек положил золото на стол и сел. Он сидел неподвижно несколько минут; бессонные ночи и дневное напряжение доконали его: голова кружилась от усталости. Он с трудом заставил себя открыть глаза — Гейл все еще была тут.
— Что? — спросила она. — Участвовал в деле?
— Да.
— Браво, Джек! — с издевкой произнесла девушка. Одетая в тонкую кофту, она съежилась от холода, сжала руки на груди; черные глаза ее яркими пятнами выделялись на бледном лице. — Смог все-таки! Поздравляю! Только ты что-то неважно выглядишь, на тебе прямо лица нет! Учти, твоя новая работенка не для слабаков.
Его нервы не выдержали.
— Заткнись! — оборвал Джек. Это ее взбесило.
— Ого! — выпалила она. — Кое с кем ты повежливее говоришь! Не забывай, между прочим, кто тебе помог. Если б не я, ничего бы ты, дружок, не имел! — А потом, мучительно застонав, сжимая кулаки, проговорила сквозь зубы: — Ты получил именно то, что хотел, сделал то, на что только и был способен! Ты такой же, как и Кинрой: что тебе убить человека, испачкаться в крови — пустяки!!! Но за все на свете надо платить, запомни! Следующие поздравления ты примешь от Агнессы!
Она ринулась к выходу, но Джек быстро преградил ей путь.
— Попробуй только ей рассказать! — В его голосе зазвучала угроза.
— Расскажу!
— Не посмеешь! Я заставлю тебя молчать! — Он запахнулся на нее.
Гейл даже не отшатнулась.
— О! Ты можешь ударить женщину? Молодец, делаешь успехи!
Опомнившись, Джек опустил руку.
— Обещай, что не сделаешь этого…
— А ты ударь меня! — посоветовала она и злобно рассмеялась:— И пообещаю!
Он схватил ее за руку.
— Я жду!
— Жди, — ответила Гейл, не делая попытки высвободиться и презрительно усмехаясь.
Он заглянул в ее бездонные глаза, вспомнил полутемную маленькую комнату, мягкий свет пламени, заслоняемого телами людей, жаркие объятия Гейл, ее неожиданную злость и невольно с силой сжал руку девушки.
Гейл вскрикнула от боли, из глаз ее брызнули слезы.
— Дрянь, изверг, убийца! — зашипела она. — Убийца! — Болезненная гримаса исказила ее лицо. — Ненавижу тебя, ненавижу! И отомщу тебе, слышишь, отомщу за все!
Пошатываясь, она вышла за дверь. Джек слышал, как прошуршали по коридору ее неуверенные шаги. После все стихло.
ГЛАВА VIII
Агнесса впервые за много дней спала сладко и безмятежно, и снилось ей что-то легкое, светлое, неуловимое. Ей грезились шорохи листьев, запахи трав, нежное сияние утреннего света. Агнесса улыбнулась во сне и внезапно увидела уже наяву лучи зимнего солнца. Она открыла глаза. Свет заливал всю комнату: стекла окон, стены, половицы… Клинок висящего над камином кинжала сверкал так нестерпимо, что больно было смотреть.
Вещи лежали на своих местах, было чисто, уютно, тепло, и Агнессе показалось, что наступило самое обыкновенное милое воскресное утро. Она потянулась, хотела спрыгнуть с постели и вдруг вспомнила все.
Она вспомнила, что еще не сможет подняться, но почувствовала: начался путь медленного, трудного возвращения к жизни. Сколько же дней она была вырвана из нормальной жизни? Агнесса, как обычно бывает в горе или болезни, потеряла счет времени и теперь безуспешно пыталась его восстановить.
Она лежала, размышляя, а за дверью уже слышался знакомый топот. Пес, звеня повисшими на концах шерсти сосульками, вихрем ворвался в комнату и бросился к хозяйке, радостно взвизгивая и протягивая к ней морду.
— Керби! — Джек вошел следом и, увидев, что Агнесса не спит, обрадованно улыбнулся. — Проснулась? Давно?
— Нет, только что.
Агнесса с трудом оторвалась от подушки. Голова кружилась, перед глазами мерцали, вспыхивая, золотистые огни, а сердце готово было выскочить из груди.
Джек присел на край постели и взял руку Агнессы.
— Как ты, Агнес?
— Лучше! — Ей не терпелось поделиться своей радостью. — Теперь я чувствую, что поправлюсь. — Она вздохнула, пытаясь унять бешеный стук сердца. — Прошло так много времени…
— Не очень много, Агнес, и сейчас время пойдет быстрее.
Она заметила его невеселый взгляд. За время ее болезни в Джеке произошли неуловимые перемены; какие, Агнесса не смогла бы сразу сказать. Он похудел, черты лица обозначились резче, и он держался так тихо, словно что-то на него давило или же он чего-то боялся.
— Ты выглядишь очень утомленным, Джекки. Не нужно так много работать и волноваться за меня, ты должен подумать и о себе.
— Ну что ты, Агнес! Я не особенно устаю. В ближайшее время я совершенно свободен и все время проведу с тобой.
Странное стеклянное выражение мелькнуло в его глазах, и Агнесса подумала о том, что ему, верно, пришлось еще тяжелее, чем она думала.
— Я очень люблю тебя, Джек, — тихо произнесла она, готовая расплакаться от слабости, от своих собственных чувств к этому человеку и преклонения перед его чувствами.
— О, Агнес! — пробормотал он. — Любимая…— В том, как он посмотрел на нее сейчас, было что-то благодарственно-жертвенное. Их пальцы сплелись, и одновременно словно бы заново воскрешенно соединились сердца. Джек украдкой вздохнул: трудным оказалось произнести и услышать только первые слова.
Агнесса попросила зеркало. Увидев свое бледное, исхудалое лицо, она вздрогнула и едва не расплакалась вновь, несмотря на поспешные заверения Джека в том, что она выглядит ничуть не хуже, чем прежде.
Агнесса принялась расчесывать свои длинные каштановые волосы, прислонясь спиной к подушке и глядя в зеркало, которое держал Джек.
— Вчера приходил доктор Энтони. Он сказал, что теперь непременно поставит тебя на йоги. Кризис
