Крез также заключил союзы с двумя другими могущественными государствами того времени — вавилонским и египетским, которым также угрожало возраставшее могущество персов, но все эти договоры мало могли принести пользы Крезу, ибо быстрота Кира уничтожила все расчеты Креза.
В надежде на ложно понятое прорицание оракула Крез повел свое войско в Каппадокию, чтобы уничтожить власть Кира и персов. Когда он еще был занят приготовлениями к этому походу, один лидиец, славившийся своей мудростью, дал Крезу следующий разумный совет:
«О, царь! Ты намерен вести войну против людей, которые одеваются в звериные шкуры и едят не столько, сколько хотят, а сколько дает им их скудная земля. Сверх того, они пьют не вино, а только воду, и не имеют ни фиг, ни других каких лакомств. В случае твоей победы что можешь ты взять у них, когда они сами ничего не имеют? Напротив, если побежден будешь ты, то подумай, сколько потеряешь. Потому что, раз вкусив наших благ, персы так крепко усядутся здесь, что не дадут уже себя отсюда выгнать. Я благодарю богов за то, что они не навели персов на мысль напасть на лидийцев».
Действительно, до покорения Лидии персы не знали никакой изнеженности и удобств жизни. Однако эти речи не изменили образа мыслей Креза. У него по-прежнему осталось желание завоевать Каппадокию и отомстить за Астиага, и он торопился выступить с войском в поход. Придя к Галису, он переплыл эту реку на судах или, как говорит другое предание, по совету известного философа Фалеев Милетского, устроил на реке в виде полукружия идущий назад канал, из-за чего река сделалась возможной для перехода. Затем, опустошая все на своем пути, Крез вступил в Каппадокию. Кир, тщетно стараясь склонить азиатских греков отпасть от Креза, выступил против него со своим войском. В последовавшей затем битве обе стороны сражались без решительного для себя результата, и когда ночь разделила оба войска, то ни одно из них не одержало победы.
Крез сваливал вину на недостаточное число своих войск, так как Кир превосходил его численностью. Поэтому он решил отступить к Сардам, чтобы призвать себе на помощь туда египетских, вавилонских и лакедемонских союзников, а следующею весной снова напасть на Кира. Служившие ему против персов наемные войска он распустил на зиму. Персидский царь, узнавши об отступлении Креза, хотел было также распустить свое войско, но, по зрелом размышлении, решил как можно скорее идти к Сардам, чтобы явиться туда раньше, чем соберется второе лидийское войско. Кир совершенно внезапно для Креза появился на равнине близ Сард.
Крез, к величайшему своему смущению, убедился, что дела приняли совсем иной оборот, чем он ожидал. Тем не менее, он повел своих лидийцев в битву. В то время не было народа сильнее лидийского. Они сражались конные, носили длинные копья и считались лучшими всадниками. Оба войска расположились друг против друга на огромной, открытой, расстилавшейся перед Сардами равнине, по которой протекала река Гермос. Так как Кир опасался лидийской конницы, то, по совету Гарпага, сделал следующее. Он приказал снять вьюки со всех верблюдов, служивших для перевозки провианта для войска, и посадил на них вооруженных людей. После этих приготовлений он приказал им идти впереди всего остального войска навстречу лидийской коннице. За верблюдами следовала пехота, а за пехотой — конница.
Это было сделано потому, что лошади боятся верблюдов и не переносят не только их вида, но даже и запаха. Гарпаг и придумал это, чтобы сделать для Креза бесполезной его конницу, которой так гордились лидийцы. И действительно, как только лошади почуяли и увидели верблюдов, они повернули назад. Но лидийцы не были трусливы и, как только заметили эту хитрость, соскочили с коней и вступили в бой пешими. Наконец, после больших потерь с обеих сторон лидийцы были обращены в бегство и заперлись в своем городе. Персы осадили Сарды. Крез, надеясь, что осада затянется на долгое время, отправил послов ко всем союзникам с просьбой явиться к нему на помощь ранее договорного срока. Но при всей готовности союзников, в особенности спартанцев, они не могли прийти с такою же быстротою, с какою погибель настигла лидийского царя.
Хотя Сарды мужественно защищались, но один солдат из войска Кира по имени Гироиад нашел на стене место, оставленное без охраны, так как оно казалось неприступным. Он вознамерился взобраться туда. В том, что это было возможно, он убедился, увидев, как один лидиец, у которого упал шлем, спустился за ним и снова взобрался на стену. Гироиад вскарабкался в этом месте на стену, а за ним поднялись и другие персы, и таким образом, город после сорокадневной осады был взят. Креза Кир приказал ни в коем случае не убивать, а непременно захватить живым.
Однако он чуть-чуть не был убит. Какой-то перс, не знающий Креза, бросился на него и хотел убить. Крез заметил нападающего, но тяжкое горе сделало его равнодушным к смерти. Когда же глухонемой сын Креза увидел перса, устремившегося на отца, он вдруг обрел от страха и горя дар речи и воскликнул: «Человек! Не убивай Креза!» Это были первые слова, сказанные юношей, и затем уже до конца жизни он мог говорить.
Когда царственный пленник был приведен к персидскому царю, тот приказал воздвигнуть большой костер и возвести на него закованного в цепи Креза и с ним четырнадцать лидийских юношей как первенцев своей победы.
Стоя на костре, Крез вспомнил слова Солона, что ни один человек не может считать себя счастливым до самой своей смерти. Когда воспоминание об этом проникло в его душу, он после долгого молчания, прерываемого глубокими вздохами, трижды произнес имя Солона. Кир, услыхав это, приказал через переводчиков спросить Креза, чье имя он призывает. Крез сказал: «Имя одного человека, беседа с которым могла бы быть полезной для всех государей». И он передал разговор, который у него когда-то был с Со- лоном. Тогда Кир подумал, что и он человек и что он также может испытать на себе превратности судьбы человеческой, и приказал потушить огонь, а Креза снять с костра.
При этом Киру пришлось убедиться, насколько Крез был добродетельный и любимый богами человек. Когда по приказанию персидского царя старались потушить костер и не могли справиться с разгоревшимся пламенем, Крез, заливаясь слезами, обратился к Аполлону. Тотчас же ясное небо заволоклось тучами и проливной дождь загасил огонь.
Крез послал в Дельфы свои цепи с вопросом, неужели греческие боги так лживы и неблагодарны. Пифия же указала на неизбежность судьбы, предназначившей Крезу это несчастье, и на собственную беспечность лидийского царя, так как он при первом прорицании оракула не спросил, о каком именно государстве шла речь; а при втором не догадался, что под именем лошака можно было подразумевать Кира, рожденного от родителей не только разного происхождения, но и различного состояния. Тогда Крез понял, что он должен был обвинять себя, а не богов, и стал терпеливее переносить свою судьбу, которую персидский царь облегчил тем, что ради его ума и опытности сделал его своим другом.
Благодаря этой дружбе и своему влиянию Крез в скором времени спас свой народ и в особенности город Сарды от совершенного уничтожения. Кир вместе с Крезом покинул Лидию, оставив в Сардах своего главнокомандующего, а надзор над захваченными лидийскими сокровищами поручил лидийцу по имени Пактиес. Но этот Пактиес, тотчас после отъезда Кира из Сард, поднял восстание, на эти сокровища собрал наемное войско и осадил Сарды. В наказание за это Кир хотел обратить в рабство всех ли-дийцев.
