— Ты цела? Он тебя не ранил?
— Нет, на мне нет ни царапины. Постой, у тебя же кровь течет из руки. Надо перевязать.
Он смотрел на нее странным, отсутствующим взглядом. В его глазах, похоже, мелькала лишь одна мысль: Дэфидд не успел причинить ей никакого вреда, не обидел ее. Все остальное для него не имело никакого значения.
— Принеси теплой воды и повязки. А еще — мыло и целебный бальзам, а также иголку и нитки. Герта знает, что я имею в виду, — попросил он Лайнуса.
Тот вышел, и они остались наедине. Только сейчас, когда страсти немного стихли, Рис вдруг понял, как сильно он испугался за Изольду. Она была ему дорога, вот почему ненавистный, мерзкий Дэфидд разозлил его не на шутку.
— Сукин сын! — выругался Рис и угрожающе потряс кулаком в адрес мерзавца.
— Позволь мне взглянуть на твои раны, Рис, — тихо сказала Изольда, бережно беря его ладонь. — Я перевяжу их, позабочусь о тебе.
У Риса был глубокий порез на большом пальце руки, а также ранено плечо, хотя и не опасно. Она ласково и любовно взглянула прямо ему в глаза, как будто клялась ему в верности. Его ответный взгляд был полон любви и нежности. В ушах Риса гулким эхом звучали ее слова: «Я позабочусь о тебе». За всю жизнь он не слышал более теплых слов, произнесенных с такой неподдельной искренностью и волнением за его жизнь.
В спальню вошли Лайнус и Герта, в руках они держали все необходимое для перевязки. Изольда поблагодарила, но даже не обернулась в их сторону. Они быстро вышли, понимая, что здесь лишние.
Рису стало тяжело на душе: она стремилась к нему, а он всегда делал вид, что ему это совершенно безразлично. Никто раньше не любил его, никто так трогательно не пытался помочь. Впрочем, он никогда никого и не просил об этом. Но теперь ему очень хотелось, чтобы именно она находилась рядом, заботилась, врачевала его раны.
— Я буду очень осторожна, — шептала она, не выпуская его руки.
— Не бойся, я не такой уж неженка, чтобы раскиснуть от пары царапин.
— Все равно, твои раны надо как следует перевязать и обработать.
Она по-прежнему успокаивала его, хотя на глаза навернулись слезы. Но каким бы ни было выражение ее лица, грустным или радостным, сердитым или светлым, Рису оно нравилось всегда. Он мог бы смотреть на нее бесконечно. Он даже не возражал, что его ранили, ведь именно поэтому она так внимательно, так трогательно выхаживала его.
Она закатала рукава его рубашки.
— Держи руки вот так.
Она показал ему, как именно это надо делать, и стала обмывать раны водой.
— Черт! — выругался Рис от внезапной боли и тут же спохватился: — Прости, не удержался. Мне не следует так выражаться в твоем присутствии.
— Брось, Рис! Не стоит передо мной извиняться. Ведь все это из-за меня…
Ее голос задрожал и прервался. Чтобы прогнать слезы, она несколько раз взмахнула своими длинными ресницами, похожими на крылья бабочки.
Он едва не расхохотался от проявления подобной чувствительности. При ней он превращался в осла, охваченного любовной горячкой, или поэта, готового засыпать ее возвышенными любовными стихами. Но теперь ему было наплевать на то, как он выглядит.
Машинально он склонился над ней, и в тот же самый миг она приподняла голову, их взгляды встретились.
— Спасибо, — тихо-тихо сказала она дрожащим голосом и опять прошептала: — Если бы не ты…
Она так трогательно и прочувственно поблагодарила, что у него от волнения и от звука ее голоса голова пошла кругом. Ему очень понравилось то, каким тоном она это произнесла.
— Так жаль, что он тебя ранил, — продолжала она. — Мне не следовало уединяться в таком отдаленном углу замка. Это я во всем виновата. Еще раз спасибо тебе, Рис.
— Не надо рассыпаться передо мной в благодарностях, Изольда. Больше никаких извинений. Ты ни в чем не виновата. Что за глупости?
Она опустила глаза на рану, чтобы скрыть смущение.
— Не больно?
Она осторожно обтерла края царапин чистой тряпкой.
— Нет, нисколько.
Ее теплые нежные пальцы касались пораженных участков его тела, и ему действительно почти совсем не было больно.
Постепенно знакомое волнение стало овладевать ими обоими.
— Иди ко мне, — хрипло произнес он.
— Нет, Рис, подожди. — Ее теплая маленькая ладошка легла поверх одной из рук Риса. — Сперва надо обработать твои раны, а потом… Мы решим позднее, что будет потом.
Глава 22
Изольда за последние часы словно переродилась. В одночасье все ее мысли и надежды перепутались и изменились. Она и прежде как бы первенствовала в их взаимоотношениях и сближениях, но раньше — то ли от смущения, то ли от страха перед силой своих чувств — уступала ему первую роль. Но только не сегодня ночью.
Он спас ее! Если бы он не пришел своевременно на помощь, Дэфидд непременно обесчестил бы ее. От одной этой мысли холодная дрожь пробежала по спине.
Она любила Риса, потому что он был настоящим мужчиной.
Позже, ночью, она собиралась доказать ему это. Несмотря на его раны, по его лицу было видно, что ему больше всего хочется слиться с ней воедино. Как всегда, их желания совпадали.
Осторожно она вытерла насухо края ран, затем взяла иглу с ниткой. Аккуратными стежками зашила раны на пальце и на плече. Затем мягкими движениями нанесла целебный бальзам и наложила повязки.
— Не больно? — волнуясь, спросила она.
— Да нет, терпимо.
— Ночью раны могут болеть. Но чтобы ты хорошо отдохнул, я дам тебе сонную настойку.
— Я вовсе не собираюсь сейчас спать, — возразил он.
Сердце Изольды радостно забилось. После всего пережитого близость с Рисом казалась ей желаннее всего.
— Ладно.
Она отвернулась. Ее взгляд упал на стену с испорченной картиной. Возможно, это их последняя ночь. Может быть, поэтому ей не хотелось омрачать ее никакими ссорами, оскорблениями или недомолвками. Эта ночь должна целиком принадлежать любви и взаимной нежности. Пусть до конца своей жизни у нее сохранятся самые теплые воспоминания об их последнем свидании. Но заниматься любовью здесь, в спальне родителей, ей не хотелось.
— Пойдем. — Она кивком указала на дверь. — На всякий случай захвачу с собой бальзам и повязки.
Она чувствовала на себе его горячий взгляд, но нарочно отвернулась, чтобы не торопить события.
Она вышла на лестницу и пошла вниз, в свою спальню. Он шел за ней следом. Чем ближе они подходили к ее комнате, тем сильнее у нее дрожали колени. Скоро он узнает, как сильна ее любовь.
Войдя внутрь, она разложила вещи на столе, подошла к очагу и подбросила в него несколько
