лазурным небом. Элизе очень хотелось запечатлеть на бумаге эту завораживающую картину, но у нее это никак не получалось.
Наверное, линии на переднем плане должны быть смелее, резче, решила она наконец. А вот задний план надо немного затушевать, сделать бледнее и расплывчатее. Может быть, силуэт корабля на горизонте поможет передать то ощущение перспективы и безграничности пространства, которого так не хватает в ее рисунке?
— Так держать! — радостно завопил Обри. Подняв глаза, Элиза успела увидеть, как камень скатился с подножки шезлонга.
— Я еще сделаю из тебя заправского морского волка, якорь мне в глотку! — похвастался Оливер, затем, словно вспомнив о присутствии Элизы, с ухмылкой покосился на нее. — Прошу прощения, мисс.
— Все в порядке, — откликнулась Элиза, но червячок сомнения снова ожил в ее душе. Этот Оливер так странно поглядывает на нее временами. Может быть, он на каждую женщину так смотрит? Да дело даже не в этом, вдруг поняла она и спросила: — Вы провели много времени в море? Вы знаете столько морских словечек…
— Я-то? — На какое-то мгновение он, казалось, смешался. — Ну, я же не вплавь сюда добрался, сами понимаете. Само собой, я попал сюда на корабле, как все.
Элиза не стала развивать эту тему, но уклончивость его ответа удивила ее, и все тревоги сразу вернулись. Что-то было не так, но, хоть убейте, она не могла понять что.
Обед проходил в огромной помпезной столовой виллы. Элиза с удовольствием ела бы на террасе, но кузина Агнес достаточно ясно высказалась на этот счет. На террасе можно пить чай, можно завтракать, но ни в коем случае не обедать. И вот они втроем сидели в комнате, освещенной свечами в роскошных канделябрах. Прислуживали за столом трое слуг.
— Ну разве это не мило? — возвестила Агнес, лучезарно улыбаясь недовольным сотрапезникам. — Хоть мы сейчас далеко от Англии, это не значит, что мы должны забыть наши английские традиции. Ты согласна, Элиза?
— Да, мэм, — буркнула девушка себе под нос.
Клотильда налила ей вина, напротив нее Роберт наполнил сидром бокал Обри. Новичок Оливер, стоя в углу, наблюдал за действиями более опытных слуг, чтобы научиться как следует выполнять свои обязанности, — так распорядилась Агнес.
Элиза взглянула на него, и… она могла бы поклясться, что он подмигнул ей. Застыв на месте, она уставилась на него, буквально сверля его взглядом, но в мерцающем свете свечей ничего нельзя было разобрать. Как бы там ни было, подумала Элиза, есть в его поведении что-то очень подозрительное.
— Сыграем партию в шахматы! — предложил Обри после обеда. — Ты играешь, Оливер?
— Только в триктрак, — ответил тот, поднимая мальчика, чтобы отнести его в гостиную.
— Я сыграю с вами в шахматы, мастер Обри, — вмешался Роберт.
К чести Оливера, он оставил без внимания укоризненно-негодующую интонацию, прозвучавшую в голосе старшего слуги. Элиза тоже промолчала, от души надеясь, что Роберт не станет ревновать Обри, так быстро привязавшегося к новому человеку. Меньше всего ей хотелось выступать в роли арбитра, если эти двое займутся перетягиванием каната.
Усадив Обри в кресло за шахматной доской, Оливер подошел к Элизе:
— Не хотите ли сыграть в триктрак, мисс?
Девушка взглянула на него снизу вверх из облюбованного ею широкого кресла в средиземноморском стиле.
— Я… хм… боюсь, я не знаю этой игры, — сказала она, нервно кашлянув.
— Я вас с удовольствием научу.
Элиза сдвинула брови.
— Разве вы не должны осмотреть окрестности, проверить, все ли в порядке, вместо того чтобы играть здесь, в комнате? — спросила она, понизив голос, чтобы не слышал Обри. — Вы уверены; что нам ничто не угрожает?
— У меня все под контролем, мисс Элиза, — заверил ее Оливер. — Вам не стоит беспокоиться!
Обри и Роберт погрузились в перипетии своей шахматной партии. Агнес, прихватив Клотильду, удалилась к себе, чтобы приступить к ежевечернему ритуалу нанесения различных ночных кремов и мазей от артрита. Повар-португалец и его подручные, заканчивая работу, громыхали кастрюлями в громадной кухне. Все были чем-то заняты, и, как назло, только для Элизы и Оливера не нашлось никакого дела. В этой ситуации ее нежелание общаться с ним выглядело бы глупо и грубо.
Досадуя на себя, она поднялась на ноги и объявила:
— Пожалуй, я пойду к себе. Вы присмотрите за Обри? — без всякой на то необходимости спросила она Роберта.
— Да, мисс, — пробормотал тот, не отрываясь от доски. — Ага! Конь берет королевскую ладью!
Элиза, вздохнув, сердито отбросила за спину тяжелую косу. Похоже, в ее обществе здесь никто не нуждается. Какая же долгая и тоскливая зима ей предстоит!
— На сегодняшний вечер вы свободны, мистер Спенсер, — примирительным тоном сказала она Оливеру и, чувствуя прилив необъяснимой жалости к себе, ретировалась в собственную спальню, грандиозные размеры которой лишь усугубили появившееся у нее ощущение одиночества.
К несчастью, ей совершенно не хотелось спать. Элиза совершала процедуру вечернего омовения так медленно, как только могла, дважды тщательно расчесала волосы смоченным лимонной водой гребнем, не удовлетворившись запахом, исходившим от простыней, обрызгала их любимыми духами, но и после всего этого сон не приходил к ней. В задумчивости она прошлась босиком по мягкому турецкому ковру, затем пересекла полоску гладкого каменного пола и распахнула створки окна, выходившего на восток. Высунувшись наружу, девушка полной грудью вдохнула прохладный ночной воздух.
Все кругом было окутано тьмой, только где-то высоко в холмах то вспыхивал, то гас слабый огонек, да на небе холодно блестели серебристые искорки звезд.
Что-то поделывает сейчас Майкл, спросила она себя. Скорее всего танцует на балу, и юные барышни со своими маменьками с новыми надеждами осаждают его со всех сторон.
Господи, о чем она думала, оставляя его на все эти месяцы, которые ей предстоит провести здесь?! А ведь тогда она искренне надеялась, что Майкл в конце концов расторгнет помолвку, она хотела и добивалась именно этого, но теперь… теперь она уже не знает, чего хочет, она совершенно запуталась и ни в чем не уверена. И постоянно думать об этом просто невыносимо!
Резко отвернувшись от окна, Элиза снова принялась мерить шагами спальню. Ну надо же было быть такой идиоткой, чтобы предложить эту поездку! Впрочем, она не могла не признать, что путешествие уже принесло ощутимую пользу. Она значительно окрепла, Обри тоже, и это всего лишь за две недели, которые они провели на корабле. Ей бы надо не ныть и жаловаться, а собраться и выполнить поставленную задачу — полностью выздороветь самой и добиться, чтобы выздоровел Обри.
Успокоившись на этой разумной мысли, Элиза захлопнула высокие оконные створки и направилась было к кровати, но вид этого гигантского ложа с балдахином, мягкой периной, грудой подушек и роскошным пуховым одеялом вновь остановил ее. Книга — вот что ей нужно, решила Элиза. Если она немного почитает, то сможет без труда заснуть.
В доме было тихо и темно. Только на верхней площадке лестницы стоял шандал со свечами. В комнатах Обри и кузины Агнес свет не горел. «Надеюсь, мальчик не сидит до сих пор с Робертом за шахматами», — подумала Элиза, но тут же сообразила, что это вряд ли возможно. Как только Агнес отпустила Клотильду, Роберт наверняка закончил игру. Элиза никак не могла решить, следует ли ей пресечь этот стремительно развивающийся роман или нет, но об этом можно будет побеспокоиться и завтра. Сейчас главное для нее — найти что-нибудь интересное почитать. Она очень надеялась, что в библиотеке виллы окажутся книги не только на португальском языке.
Спустившись по лестнице, Элиза взглянула на ведущие к террасе стеклянные двери, одна пара которых была приоткрыта. Она подошла.
За этими дверьми открывался вид на город, улицы которого сияли огнями. В гавани горели фонари на многочисленных кораблях и лодках, стоявших там на приколе.
Интересно, «Леди Хэбертон» уже отплыла?
