— Этот знак... он значит — наилучший, самый лучший.
— Пусть так. Ещё каналы есть?
— Конечно, есть.
Изображение запрыгало, потом кадр выхватил выпуклые фиолетовые тела на сером плиточном полу: застывшие позы, пятна крови, тут же брошен ручной пулемёт Motararms. «Ба! опять наши пушки на службе у туанцев... » — Форту это напомнило дневную хронику преступлений по Сэнтрал-Сити.
— Эти двое неизвестных, — докладывал скороговоркой диктор, — сегодня под видом сотрудников погребальной службы проникли с автоматическим оружием в храм Облачный Чертог, город Гигуэлэ. Оба убиты при невыясненных обстоятельствах. Сообщники их скрылись, выбив врата храма катафалком. В связи с этим олх-настоятель Олу Омании заявил...
В кадре возник важный туанец в белом одеянии, без маски.
— Мы вынуждены отложить назначенное на утро самооправдание Уле Эмэнии...
«Уле Эмэнии... — память подсказала Форту, где и когда он слышал это имя. — Уле Эмэнии?!!»
— ...преступные действия, направленные против убежища, каким является Облачный Чертог, вынуждают нас принять на себя ответственность за судьбу укрывшихся в храме. Все они получат приют в надёжных местах, называть которые мы временно воздержимся. Новый срок самооправдания пока не определён; процедура будет предоставлена видеосети только в записи. Мы сделаем всё, чтобы никто из укрывшихся не пострадал. И да поможет нам Небо.
Экран быстро показал нарисованное лицо Уле вместе с десятком строк текста.
«Выходит, его в покое не оставили. Тёмная история там случилась, в этом храме... Значит, теперь белодворцы его прячут».
Экстренные новости перешли на следующую тему, но Форт не слушал. Горы и рассвет приближались с разных сторон.
«Кто и за что мог прицепиться к моему врачу? не узнаю, разве что увижу запись».
Так думал он, не ведая, что ждёт его за горами.
Блок 8
Чуждый мир звёзд жёстко прикоснулся к Муа; ссадины и ушибы от его хватки обещали ещё пару недель напоминать о себе саднящим жжением и тупой болью. На какое-то время волнение, спешка и страх позволили забыть о содранной коже на запястьях и кровоподтёках от падения, а сейчас отбитые места плотно отекли, осаднения запеклись песочной коркой, и по ним словно скребло напильником. Дыхание отдавалось в боку болезненными волнами, похожими на взмахи маятника. Но и теперь он не мог думать о своих телесных повреждениях. Перед глазами маячила широкая спина выродка, и мысли тревожили, не отступая, — мысли о биологических продуктах, которые изготовляют из живых людей. С точки зрения подпольной медицины человек — кладезь гормонов, литры крови и лимфы, квадратные футы кожи и внутренних оболочек, печёночный экстракт, мышечная суспензия и прочие ценности.
Зачем выродок выбрал его, самого молодого, чтобы увезти с собой? Зачем так печётся о здоровье льешей?
Если ударить его чем-нибудь тяжёлым по затылку...
Но сзади постоянно наблюдает робот.
— Я услышал слово, — заговорил выродок созвучно беспокойным мыслям Муа. — Что значит «крошилка мяса»?
— Так говорят льеши, — Муа испытал невольный спазм ужаса. — Они невежественны, верят во всякую чушь. Слушать их — себя не уважать. Наверное, эту глупость вам сказала Эну?
— Нет, Шук. Он говорил во сне.
— Он и так-то глуп, а после лекарств — вчетверо. Тем более во сне! У него в голове каша.
— Как знать. Он часто повторял это слово. И оно как-то связано с детьми. Разъясни-ка, в чём тут суть. Мне интересно.
— Ну... — Перед Муа калейдоскопом понеслись кошмары — врачи в розовых комбинезонах, толстые иглы лимфатического отсоса, кожа в охлаждающих контейнерах. Ему интересно!.. а кому-то, может, сердце режет и до нервов достаёт! Выискался, провались ты с головой, любитель лёгкой болтовни! Измывается он, что ли?!..
— ...просто льешская брехня. Пустые слухи. Ничего такого нет.
— И всё-таки? Рассказывай, кончай отнекиваться.
— Правительская программа утилизации, — на Муа даже фазная раскраска побледнела. А что, если выродок и впрямь
Ножи, остро гладившие Муа по сердцу, отодвинулись и замерли.
— Белая Вера позволяет, — более открытым тоном продолжал он. — «Без имени нет человека», поэтому не наречённые мальки — не люди, а биомасса; их утилизуют по критериям врачей для нужд здравоохранения. Это дёшево. Мать получает двести банов на еду. А наше дурачьё воображает, что их уродиков пускают через шнеки и этим начиняют пирожки. Льеши — люди без смысла, тупицы.
— Переведи в оты, — помолчав, велел выродок.
— Три сто двадцать.
— Недорого.
— Льешкам хватает. Это хорошая программа. Вполне окупает отпуска брюхатым мункэ. Из мальков получается много полезного, всякие препараты...
— Можешь не продолжать.
Однако Муа было что сказать незнайке-звёздному.
— Господин Фойт, я не хотел бы рассердить вас своей дерзостью, но осмелюсь заметить — вы напрасно доверяете ничтожным. Это лжецы и крадуны до последней степени низости. Их только хлыст приводит в ум, а весь умишко их — комочек грязи. Вы держите курс на автономии — задумайтесь, как вы покажетесь там с этими двумя отребьями! Льеши из Буолиа — это позорное посмешище; это клеймо, а не просто название!.. уважающая себя личность рядом с ними даже пройти побрезгует.
— Хм, а я слышал, что в Хинко льеши полицейскими служат, — покосился выродок через плечо; на грубом лице его не было и тени чувства.
— Так то обученные льеши, чистоплотные! Они честны в Белой Вере, а ваша умви —
— Может быть, это и дельный совет, — выродок вновь вперился в экран. — Кажется, не зря я захватил тебя в дорогу.
— Пока мы на территории, их можно высадить, — предложил Муа, обрадованный неожиданным успехом. Ему очень не хотелось, чтобы льеши видели, как выродок им командует. Кроме того, если Фойт так поступит, значит, он не собирается продавать попутчиков на мясо.
— Среди пустыни?
— Нет, зачем же — у посёлка, лигах в двух. Не калеки, дойдут.
— Где посёлок?
— Смотрите по карте. Ромбы — крупные селения, квадраты — помельче. Эти — обитаемые, эти — вымершие.
Квадратики и ромбики были двух цветов — малиново-красного и грязно-серого с прозеленью. Второй цвет напоминал трупную гниль, и от карты на Форта словно дохнуло мертвечиной.
— Что, после Бури?
— Не-а, — солдат зевнул в ладонь совсем как человек. — Буря была давно, а эти вымерли недавно.
— Мор, что ли, на вас напал? — Форт высчитал на глазок процент знаков цвета тухлятины — изрядно,
