– Не, не пойдет. Я скажу… Вернее, он скажет лучшему другу, а тот сразу заорет: ты меня за вора принимаешь?! Как ты можешь?! Короче, ничего хорошего не получится.
Мама внимательно посмотрела Роме в глаза.
– Старшеклассник боится скандала?
– Ничего он не боится! – начал раздражаться Рома. – Просто если лучший друг не вор? Что тогда?
Мама открыла холодильник и вытащила из морозильной камеры пачку сигарет.
– Мам!
Мама положила пачку обратно в холодильник и закрыла дверь.
– Хорошо, – сказала она. – Твой знакомый старшеклассник, он верит, что его лучший друг мог совершить такой плохой поступок?
Рома задумался. Почесал за ухом.
– Мне кажется… Я не знаю. Мне кажется… нет. Не мог.
– О чем мы тогда говорим? – сказала мама, – Ты… то есть старшеклассник не верит, но подозревает, да?
– Да, – согласился Рома. – Он подозревает, потому что факты, они все говорят о том, что друг украл.
Мама открыла стоящую на столе коробку с хлебной соломкой, которая заменяла ей сигареты, и принялась сосредоточенно грызть соломку.
– Мам, – сказал Рома, – Я тебе, вообще-то, вопрос задал.
– Я знаю, – произнесла мама, продолжая хрустеть соломкой.
– И что ты скажешь?
– Я не знаю, – ответила мама. – Ситуация сложная.
– Как? Ты что, ничего мне не посоветуешь?
Мама не отвечала. Соломка исчезала с космической скоростью.
– Сынок… – проговорила мама. – Ты должен решить это сам.
У Ромы земля ушла из-под ног. Что ж это за день такой несчастный? Родная мать отказалась дать ему совет!
– Мам, скажи, что мне де-ла-ть? – раздельно повторил Рома.
Но его мама покачала головой:
– Рома, я тебя очень люблю. Я готова помочь тебе и поддержать тебя во всем. Но сейчас такой момент…
– Какой? – нетерпеливо сказал Рома.
– Ты должен сам решить, что делать. Советы здесь не помогут.
– Почему?
– Если ты хочешь стать взрослым… – начала мама, но Рома ее перебил:
– Воспитываешь, да? В школе воспитывают, и ты тоже, да?! Не надо ничего мне советовать, ясно?! Сам разберусь!
И Рома покинул кухню, не забыв хлопнуть дверью.
Закрывшись в своей комнате, обиженный Рома сел, уткнувшись носом в аквариум с хомяком.
У него в комнате жил хомяк-неврастеник. Звали хомяка Гамлет. Пьесу Шекспира Рома не читал, но имя ему очень понравилось. И хомяку оно подошло. Хомяк был черного цвета с белым пятном на спине. Людям с богатой фантазией пятно напоминало череп. Гамлет отличался тонкой душевной организацией. В среднем где-то раз в неделю он пытался покончить жизнь самоубийством, выпрыгнув из аквариума. Когда Рома начал закрывать аквариум крышкой, Гамлет принялся с недюжинным артистизмом разыгрывать собственную смерть. И когда кто-нибудь из гостей обращал на него внимание, Гамлет падал на спину, дрыгал короткими лапками и затихал, закрыв глаза. Особенно впечатлительные гости впадали в панику и рвались вызвать «Скорую помощь» или в крайнем случае сделать Гамлету искусственное дыхание. Таких всегда останавливали. Домашние знали, Гамлет валяет дурака. И правда, полежав на спине без движения, хомяк резко переворачивался и вставал на лапы. Вид у хомяка был недовольный. Он морщил нос и отводил взгляд. Так ведет себя артист, которого зрители обделили аплодисментами.
Рома попытался найти сочувствия у Гамлета. Но неблагодарный хомяк повернулся к хозяину спиной, плавно переходящей в толстую попу, и занялся вдумчивым пережевыванием десятирублевой купюры. (Размышляя о свойствах денег, Рома в качестве эксперимента кинул купюру грызуну в аквариум.)
К отцу Рома идти не хотел. Тот всегда рубил с плеча. Не вдаваясь в детали, начинал возмущаться и обвинять Рому в слабохарактерности. «Перестань, ты такой же, как твой сын», – заявляла мама отцу в подобных случаях. Получалось, говорить с отцом – это все равно что просить совета у зеркала.
Придеться разбираться во всем самому.
21
По дороге в школу Рома любил смотреть, как Толя Маленький ведет машину. Делал он это легко. Как на компьютерном тренажере, не боясь столкновений. Он словно угадывал, чувствовал, где в плотном потоке машин появятся бреши, и решительно направлял автомобиль прямо туда.
Если посмотреть на дорогу сверху, это походило на игру в тетрис. Автомобили вместо фигур. Обладавший богатой фантазией Рома называл это «смертельный тетрис».
– Как дела? – спросил Рома Толю Маленького.
– Нормально, – ответил тот.
По примерным Роминым подсчетам, папин шофер произносил в день около десяти слов (из них раза три слово «дундук», обращенное к менее опытным водителям).
В этот раз Рома собирался разговорить Толю Маленького.
– Я тут хотел спросить…
Толя сохранял молчание.
– Вернее, рассказать…
В зеркале заднего вида Рома видел Толины глаза, внимательно следящие за дорогой.
– Значит, вот… – продолжил Рома, подбирая слова. – У меня такая проблема…
Толя издал неопределенный, похожий на мычание, звук, означавший, судя по всему, умеренное желание узнать о проблеме подробнее.
– У нас в школе есть вор.
Толя усмехнулся краем рта. А Рома поспешил предупредить:
– Только вы никому не говорите, что я сейчас скажу, ладно?
Толя кивнул, мол, ладно, не скажу.
– Вот… Я узнал, кто вор.
Толя молчал.
– И этот вор, он… оказалось, он мой лучший друг.
Толя приподнял одну бровь – крайняя степень удивления – и спросил:
– И чего?
– Ничего. Только я об этом знаю… Узнал вдруг… И теперь непонятно, что мне делать.
Рома ждал ответа, но его не последовало. Они стояли в пробке. Еле слышно работал мотор. Прошла, наверное, минута. Рома переспросил:
– Что мне делать-то?
Толя Маленький спокойно поправил зеркало заднего вида и сказал:
– Нечего тут думать. Ты ж не крал ничего?
– Нет.
– Ну и нечего думать. Воров наказывать нужно.
– Он же мой друг.
– Забудь. Не друг он тебе больше.
Рому охватило отчаяние. Он нажал на кнопку, чтоб открыть окно и глотнуть воздуха.
– Что же делать? – повторил он.
– Рассказать всем, и чем скорее, тем лучше. А то он еще и тебя за собой потянет. Потом не открестишься.
Рома высунул голову в окно. По щекам хлестнул морозный воздух. Легче не стало. Рома убрал голову,
