МАРИЯ. Своего дедушку, Героя Советского Союза, ты тоже туда перевезёшь?
КОЧУБЕЙ. Мы перевезём. Все вместе. Мы с тобой. Наденьке не надо будет ни о чём беспокоиться.
МАРИЯ. Пусть будет остров. Уже и то хорошо, что скандал с Новодевичьим может закончиться.
КОЧУБЕЙ. Если ты думаешь, что на острове мы останемся совсем одни, это не так. Вовсе не так. Мы купим большой океанский катер. И при каждом удобном случае сможем ездить на Святую Елену. Туда и будут прилетать наши друзья. Там есть аэропорт. Небольшой, но есть. И супермаркет, и большая почта с Интернетом и телеграфом.
МАРИЯ. Осталось только, чтобы друзья собрались на Святую Елену. Это Франция?
КОЧУБЕЙ. Это Англия. Великобритания. Теперь я точно знаю, что это Англия. Раньше не знал, а теперь вот – знаю.
МАРИЯ. Откуда ты знаешь?
КОЧУБЕЙ. Это пока секрет. Не от тебя, а просто, чтобы не сглазить.
Ты давно видела Гоца?
МАРИЯ. Вчера. На даче у Порохова. Туда привезли «Джоконду». Частная выставка. На две недели.
КОЧУБЕЙ. Ты мне не сказала?
МАРИЯ. Ты не хотел слушать.
КОЧУБЕЙ. Почему ты так думаешь?
МАРИЯ. Ты давно не хочешь меня слушать.
КОЧУБЕЙ. Я именно сейчас хочу тебя слушать. Я, может быть, тоже поехал бы к Порохову. Посмотреть на «Джоконду».
МАРИЯ. Я в это не верю. Там кишели молодые девки из модельных агентств.
КОЧУБЕЙ. Ни одна из них не может сравниться с «Джокондой». Это точно. Но и Джоконда не может сравниться с женщиной, из-за которой я стал премьер-министром.
МАРИЯ. Этот текст не идёт тебе, Игоряша.
КОЧУБЕЙ. Кто знает. Мы как раз договорились с отцом Гавриилом. Обсудить этот текст.
МАРИЯ. С кем вы договорились?
КОЧУБЕЙ. С отцом Гавриилом. Я разве не докладывал тебе, что он жив?
МАРИЯ. Как жив? Ты сейчас слышишь то, что сам говоришь?
КОЧУБЕЙ. Они убили другого человека. По ошибке. Киллер не знал отца Гавриила в лицо. Вот и…
МАРИЯ. А кто они?
КОЧУБЕЙ. Они? Ты сказала «они»?
МАРИЯ. Это ты сказал «они». Ты сказал: они убили. Кто «они»?
КОЧУБЕЙ. Ах, они. Они – это наши, моя дорогая.
МАРИЯ. Ты имеешь в виду кагэбэшников?
КОЧУБЕЙ. Нет. Наших. Наших.
МАРИЯ. Каких еще наших? Убили же исламские экстремисты. Из-за гастарбайтеров. Это доказано.
КОЧУБЕЙ. Убили наши. То есть мои друзья. Которых ты можешь встретить в доме Джоконды на выставке Порохова.
МАРИЯ. По-моему, ты заговариваешься, Игоряша. Ты здорово заговариваешься. Я вызову Берешита. На завтра же выпишу.
КОЧУБЕЙ. Я удовольствием выпью с Берешитом. Там, в отцовском серванте…
Там, в отцовском серванте, есть черногорский «Амаро». «Амаро Монтенегро». Берешит его обожает.
МАРИЯ. Это уже не безобидно, Игоряша. Ты уверен, что собираешься встречаться с живым Сириным?
КОЧУБЕЙ. Конечно. Наши просто не знают, что он жив. Они думают, что отделались от него. А это – не так.
МАРИЯ. Мне надо срочно ехать, Игорь. Ты понимаешь?
Туберкулёзные дети ждут моих подарков. Наших подарков. Ты понимаешь?!
КОЧУБЕЙ. Я ничего не понимаю про туберкулёзных детей. Но я про них помню. Поезжай, Марфуша. Сейчас же. Тотчас же поезжай.
XXXIII
ДЕДУШКИН. Машенька, Мария Игнатьевна!.. Дорогая. Да. Я вас не отвлекаю. У вас найдется буквально полторы минуточки. А то вы так заняты. Я каждый раз полчаса переживаю, прежде чем набрать ваш номер. Вот, думаю, старик отвлекает женщину от важных дел. Да. Танечка, бумага. Спасибо вам огромное. Но я сейчас по-другому. Тут дело совершенно другого сорта. Скандальное дело, опасное, я бы даже сказал. Ваш супруг. Игорь Тамерланч. Вошёл в контакт с моей бывшей свояченицей. Или кумой, я не знаю, как это точно называется. Я гуманитарий. Технические термины сложны для меня. Очень. Короче говоря, это мать моего бывшего зятя. Юры. Георгия Кравченко. Ужасно неприятный был тип. Учитель физкультуры из провинции. Устроился в Плехановский преподавателем физкультуры. Вы можете себе представить? Без культуры, без образования. Мы с мамой говорили Танечке, что с ним не надо связываться. Но она, к сожалению, связалась. Счастье, что детей не было. Они разошлись, когда этого Георгия посадили. Тогда так можно было. При советской власти. Если муж в тюрьме, жена могла развестись сама. Без согласия мужа. Мы так и сделали. Слава Богу. Танечка нас тогда послушала. Но у Юры была мать. Собственно, она и есть. Я о ней и говорю. Извините, я волнуюсь немного. Потому что случай чрезвычайный. Этой матери уже за восемьдесят. Я вам больше скажу: ей под девяносто. Она лет на десять старше меня. Живёт в Брянске. Всю жизнь живёт в Брянске. Вы представляете себе Брянск. Слава Богу, что не представляете. Это образцовая глушь. Если есть на свете образцовая глушь, то это Брянск. Там невозможно жить. Она работала там педагогом. Школьным учителем. Литературы. Морочила головы нашим детям. Про молодую гвардию и как закалялась сталь. Детям, которых мы с Игорем Тамерланчем потом переучивали. Да, разумеется. Брянским детям. Обманывала детей. Я к ней в Брянск ездил. В восемьдесят первом году! Вы можете себя представить. Брянск, да еще тридцать лет назад. В грязном поезде. Там даже чай подавали в треснувшем подстаканнике. А от проводника воняло так… Даже учитель физкультуры в Якутии так не воняет. Да, я знаю. Знаю, увы. Ох. И я говорил этой женщине – её зовут Вера Остаповна. Я говорил: Вера Остаповна, скажите вашему сыну, чтобы он оставил мою дочь в покое. Ведь он погубит её. Дочь профессора Дедушкина не может выйти за брянского преподавателя физвоспитания. К тому же диссидента и врага советской власти. Действительно, смешно. Где советская власть – а где брянское физвоспитание. Но эта баба, тётка эта, страшная она какая-то, как русская провинция, сказала мне: у них любовь, мол, не вмешивайтесь. Любовь! Вы можете себе представить, какая там любовь! К нашей квартире на Малом Каретном и даче в Болшеве. Любовь. Чтобы войти в приличную семью и оттуда иметь прикрытие. Любовь. И вот теперь эта Вера Остаповна звонит разным людям в Москву и говорит, что её в Брянске выселили из квартиры. А она якобы ветеран войны. А на самом деле – никакой не ветеран. У неё удостоверение подложное. Ненастоящее. Она просто спала с секретарём райкома. Во время войны. И он подарил ей удостоверение. На именины. Она всегда рассказывает, когда выпьет. Это Юра Кравченко передавал. Он всегда пересказывал, когда выпьет. Скабрёзные истории. Эта старуха многим звонила. Танечке пыталась звонить. Мне. Танечке, к счастью, не дозвонилась. А я ей строго сказал: Вера Остаповна, если вы не перестанете нашу семью беспокоить, я напишу заявление в милицию. И вот эта женщина приехала на поезде в Москву уже 3 дня живет в гостинице «Будапешт».
