Саймон Дэниельс, частный детектив, позвонил Филипу на другое утро, когда Алекс еще спала, обессилев после вчерашних забав. Минувший вечер выдался для сыщика чрезвычайно утомительным: пришлось шпионить за Эйсом до глубокой ночи, сперва следуя за ним на машине до Уимблдона, потом наблюдая за окнами его дома и пытаясь заглянуть в щель между шторами, и под конец незаметно сопроводить знакомый черный «мерседес» обратно до Итон-сквер. Подведя итоги, он доложил их заказчику.
– Вы установили личность этого мужчины? – спросил Филип, выслушав детектива, хотя в глубине души уже знал ответ на свой вопрос.
– Я сразу узнал его, это американский теннисист Эйс Делани, – сказал сыщик.
Филип кивнул, стараясь сохранять спокойствие.
– Так вы утверждаете, что они весь вечер находились в этом частном коттедже. Одни? Или у них были гости? – попытался ухватиться за соломинку он.
– Одни, – кивнул Саймон. – Вокруг этого дома крутятся репортеры-папарацци. Я нашел с одним из них общий язык. Он рассказал мне, по секрету, что Делани снял этот домик до конца Уимблдонского чемпионата.
– Понятно, – только и сказал Филип, давая понять Дэниельсу, что разговор окончен.
После завтрака Алекс прошлась по магазинам, купила себе одежду на размер больше того, что теперь носила, и еще более свободного покроя и к полудню – времени начала трансляции матчей Уимблдонского турнира – вернулась на Итон-сквер.
Прошмыгнув в гостиную, она включила телевизор: в этот день должны были состояться полуфинальные встречи мужского одиночного разряда, в связи с чем Эйс согласился дать ведущему спортивной программы пространное интервью. В первую очередь телезрителей, разумеется, интересовало мнение звезды тенниса о возможном исходе состязаний.
Алекс смотрела на его смуглую мужественную физиономию и слушала его выступление с откровенным восторгом: сейчас, когда американца не было рядом, ей не за чем было скрывать свои чувства. И Филип Кейн, потихоньку въехавший на кресле-коляске в комнату, без труда заметил это. Позади него шел Грэм Питерс.
– Доброе утро, Алекс! – сказал он довольно холодно.
– А, это ты, Грэм! Привет! – неохотно обернулась та, изобразив улыбку.
– Грэм приглашает тебя в ресторан! – сказал Филип.
– В самом деле? – Алекс снова повернулась к экрану.
– Грэм заказал столик в «Сан-Лоренцо», он специально заехал за тобой, – громче повторил отец.
– Желаю приятного аппетита, Грэм! Поболтаем, когда ты вернешься. Я не голодна.
Филип сжал ручки кресла и сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться.
– Ты, видимо, не поняла, Алекс! – вмешался гость. – Я надеялся, что мы вместе пообедаем. Честно говоря, я не знал, что ты поклонница мастеров большого тенниса. Кто играет в полуфинале?
В этот момент интервью Эйса закончилось, и началась трансляция матчей парного разряда. Алекс утратила интерес к передаче и спросила Грэма:
– Ты хочешь, чтобы мы вместе поехали в ресторан?
– Да, нужно кое-что обсудить с глазу на глаз, – ответил тот.
– В самом деле? Уж не о банкете ли в твоем доме пойдет речь? Помнится, ты упомянул о нем в разговоре с Диккинсоном…..
– Да, именно о нем! – подтвердил Филип, покосившись на Грэма. – Мы хотим просить тебя исполнить роль хозяйки дома.
– И когда же состоится банкет? – спросила Алекс.
– В следующую пятницу, – ответил Грэм, и она расслабилась: к тому времени Эйс уже вернется в Лос- Анджелес, и ей нужно будет чем-то занять голову, чтобы не думать о нем постоянно.
– Хорошо, я согласна. Но в ресторан мне ехать не хочется.
– Я прошу тебя составить мне компанию! – не уступал Грэм, и Алекс неохотно пошла переодеваться.
Впервые в жизни Алекс едва натянула на себя платье восьмого размера. Что же будет с ней через месяц? Настроение тотчас же упало.
– Не рекомендую есть пудинг, – заметил Филип с откровенным сарказмом. – Ты толстеешь на глазах.
Алекс покраснела, но промолчала, ограничившись прощальным кивком.
Проводив ее мрачным взглядом, Филип погрузился в невеселые раздумья. Уж лучше бы она забеременела от Грэма! Родился бы светловолосый ребенок… Но если на свет появится младенец с темными глазами и черными волосами на макушке, тогда… От ярости Филипа затрясло. Мысль о том, что в жилах малышки все равно будет течь его кровь, слегка утешила его, и он криво усмехнулся: любопытно, удастся ли воспитать из чада с дурной наследственностью благородного человека? Забавный выйдет, однако, эксперимент! Филип обожал черный юмор…
В конце концов он пришел к выводу, что сможет смириться с внучкой, но не потерпит отпрыска Делани мужского пола. Живая копия Эйса, расхаживающая по его дому, будет постоянно напоминать о перенесенных им оскорблениях и обидах. Филип вздрогнул от негодования, представив себе все это, однако тотчас же подумал, что доказать на деле превосходство среды воспитания над скверной наследственностью – его святой долг.
