Ребекка Синклер не любила проигрывать. Тем более что ее поражение уже не было тайной для окружающих. Она сидела перед зеркалом и молча выслушивала причитания продюсера. Крутившаяся рядом веснушчатая девица накладывала Ребекке грим и ловила каждое слово.
Ну разве это не великолепно? Сейчас Ребекка уйдет, а девчонка помчится к телефону – и скоро весь Лондон будет знать, что ведущая ток-шоу вдрызг разругалась с продюсером, так как не смогла договориться с хозяином популярного ресторана Роном Фрименом о съемках в его заведении. Самым унизительным в этом поражении было то, что Ребекка действительно встречалась с Роном прошлым летом и тем не менее он не пожелал оказать ей небольшую услугу.
Она закрыла глаза и прижала палец к виску. Слезы не раз помогали ей в прошлом, но сейчас были ни к чему.
– Ты вообще слышала хоть что-то из того, что я сказал?!
Раздраженный голос продюсера вторгся в ее мысли, и Ребекка подняла голову – из зеркала на нее смотрели двое: она сама и взбешенный Арчи Маккормик.
– Мне ни к чему выслушивать твои упреки и претензии, дорогой. Я все поняла еще двадцать минут назад, когда ты только открыл рот.
Гримерша вздрогнула, и кисточка, которой она наносила пудру, ткнулась в глаз Ребекки.
– Черт! – взвизгнула теледива. – Убирайся! Живо!
Девица поспешно отступила, боязливо посматривая на Арчи.
– И если скажешь кому-то хоть слово, считай, что тебя здесь нет. Понятно?
– Понятно, мисс Синклер.
Девица кивнула и исчезла за дверью, а Ребекка вздохнула и повернулась к Арчи. Продюсер ухмыльнулся.
– Тебе не откажешь в умении работать с людьми.
– Хватит нести чушь! Я сегодня в плохом настроении, и ты у меня в черном списке.
– Так почему он отказал? – допытывался Арчи.
– Откуда мне, черт возьми, знать?! – Ребекка не собиралась признаваться Арчи, насколько сильно отказ Рона ударил по ее самолюбию. – Может, он идиот?
– Вряд ли. Парень поднялся на пустом месте. Шесть лет назад о нем не знал никто, а сейчас его ресторан – одно из самых популярных заведений в Лондоне. Уже одно это предполагает наличие здравого смысла, если не ума.
– Чего ты от меня хочешь? Я сделала все, что могла. Он не проявил интереса. Точка. Пошли дальше. Мир не сошелся клином на «Касабланке».
– Вот как?
– А почему ты зациклился на Роне Фримене? В чем дело? Или я чего-то не знаю?
Арчи покачал головой.
– Я не зациклился. Я намерен сделать о нем передачу. Вот уже несколько лет его ресторан славится отличной кухней, но до сих пор никому не удавалось вырвать у него согласие на съемки внутри заведения. Мы занимаемся тем, что даем людям то, чего они хотят. Нам надо думать о рейтинге. Есть рейтинг – есть работа, в том числе и для тебя, крошка. – Продюсер выразительно похлопал себя по карману.
– Послушай, Арчи, интервью интересно только тогда, когда о человеке есть что рассказать. Или когда он может что-то рассказать. Фримен скучен, как посудомоечная машина. – Ребекка знала, что лжет – Рон вовсе не скучен, особенно в постели. Но сейчас ей было не до благородства и прямоты.
– А может, тебе просто не хочется возвращаться на поле твоего личного Ватерлоо? – вкрадчиво предположил Арчи.
Этот чертов Маккормик умеет задеть за живое – слишком уж хорошо он знает Ребекку.
– Не смеши меня. Мы встречались пару раз, но потом я его списала, – солгала она. – Поверь, он меня совсем не интересует.
– Так почему ты не можешь сделать о нем передачу?
– Потому что он неинтересен. За ним нет никакой истории.
– Ты уверена?
Ей не хотелось признавать это, но, возможно, Арчи в чем-то прав. Что, если Рон скрывает что-то? Какую-то тайну? Тогда его упорное нежелание пускать в «Касабланку» прессу и телевидение становится понятным. Что ж, было бы неплохо покопаться в его грязном белье и предложить зрителям парочку пикантных фактов.
– Или… может, это он списал тебя? Счел неинтересной…
– Перестань, – процедила сквозь зубы Ребекка и, встретившись в зеркале со взглядом Арчи, ослепительно улыбнулась. – Тебе нужна грязь? Хочешь подмочить репутацию этому выскочке? Что ж, грязи я тебе накопаю.
2
Офис «Проспект филмз», расположенный на двадцатом этаже здания неподалеку от Центрального парка, оказался вовсе не таким роскошным, как предполагала Клэр.
В небольшой приемной едва хватило места для деревянного письменного стола, за которым восседала старающаяся удержать ускользающую молодость блондинка, да для нескольких разнокалиберных кресел, переживших, наверное, не одно поколение посетителей. Одну стену закрывал гобелен с каким-то восточным орнаментом, на другой висели два зеркала четкой геометрической формы. На полу лежал толстый ковер, стоивший, должно быть, кучу денег. В общем, комната производила смешанное впечатление.
Клэр вздохнула. Она пришла сюда не для того, чтобы критиковать вкус Патрика Хаммера, а чтобы постараться получить работу. Дела у Хаммера, насколько ей было известно, шли хорошо, а интерьер приемной… не ей об этом судить.
Закрыв за собой стеклянную дверь и стараясь держаться уверенно, она подошла к столу, дождалась, пока блондинка положит трубку, и лишь тогда, мягко улыбнувшись, сказала:
– Я Клэр Уинслоу. Мне назначено на четыре часа.
Блондинка кивком указала на потертое кресло и перенесла внимание на свои ногти. Клэр взглянула на часы. Ровно четыре.
– Мистер Хаммер…
– Он сейчас занят, – не поднимая головы, сообщила блондинка и достала из ящика стола пилочку для ногтей. – Садитесь и ждите.
Отлично. Клэр направилась к креслу, успев взглянуть на себя в зеркало. Короткая стрижка, которую она носила уже пару месяцев, не только не отнимала много времени, но и придавала ей деловой вид. Костюм выглядел неплохо, правда только на расстоянии: при более внимательном осмотре любой заметил бы, что материал явно не из дорогих. Туфли были хороши… год назад. Да, тогда она еще могла позволить себе покупать лучшее. И все же в целом Клэр осталась довольна собой – пусть неброско и без претензий, но зато профессионально. Не так уж безнадежно, учитывая обстоятельства.
Ей было неприятно заниматься поисками работы, но больше всего бесило то, что она похожа на человека, ищущего работу. В последний момент Клэр едва не потратила оставшиеся деньги на обновление гардероба, но здравый смысл все же победил. На протяжении почти года ей приходилось довольствоваться случайными заработками, и покупка новой одежды послала бы в нокаут ее финансы. Тем более что жизнь в Нью-Йорке дорожала месяц от месяца.
Накануне, получив от своего лучшего друга Винсента известие о том, что он устроил для нее собеседование с Патриком Хаммером, Клэр в первую очередь прошлась по магазинам. За годы работы в индустрии развлечений она твердо усвоила: человек, выглядящий так, будто ему нужна работа, вряд ли получит ее. Новая блузка из натурального шелка, кожаная сумочка от Гуччи и шарфик от Армани придали ей уверенности.
Клэр опустилась в кресло, достала из сумочки ежедневник и постаралась изобразить человека, чье время слишком драгоценно, чтобы тратить его на ожидание в приемной. К сожалению, ей не было известно, какую именно вакансию хочет заполнить Патрик Хаммер. Винсент не сообщил никаких подробностей, а лишь оставил записку на холодильнике. Они жили в одной квартире, но виделись нечасто – вот и теперь Винсент пробовался на небольшую роль в каком-то бродвейском мюзикле, так что Клэр не удалось поговорить с ним до собеседования.
