Эндрю с улыбкой следил, как она пытается восстановить свое обычное хладнокровие.
— Прошу прощения. Что вы сказали? — повторила она вопрос.
— Я спросил, откуда вы родом.
Гейл ковыряла вилкой рис. Она привыкла приправлять правду ложью, но всегда рассказывала одну и ту же историю. Родных у нее нет. По крайней мере таких, о которых можно говорить. Для всех она — Гейл Нортон, единственный ребенок покойных Алана и Эдит Нортон. Отвечая на этот вопрос, она не хотела слишком искажать факты. Конечно, можно было говорить, что брат тоже умер. Суеверной Гейл не была, однако не желала бросать вызов судьбе. А вдруг это окажет влияние на судьбу Криса?
— Из Монтаны.
Эндрю потянулся за бокалом.
— Далековато от родных.
— У меня нет родных. — Привычная ложь легко сорвалась с ее губ. — Но Виргиния от Род-Айленда тоже не так уж близко.
Он не торопясь поднес бокал к губам и сделал глоток.
— Мои родители на пенсии, — наконец сказал Эндрю. Можно ли рассказать ей все? Глупая мысль. В конце концов, это ей есть что скрывать. — Мой старик преподавал историю в средней школе, а мать была учительницей домоводства.
— И поэтому вы тоже решили стать учителем? Пошли по стопам родителей?
— Пожалуй… Кстати, о преподавании. Причард сказал, что мне следует связаться с вами.
Ее вилка застыла на полпути.
— Директор Причард? Связаться со мной? Почему?
Он отодвинул пустую тарелку и положил на стойку загорелые руки.
— Старик решил приструнить тренеров, и я оказался в самой гуще битвы, — криво улыбнувшись, сказал он. — Конечно, могло быть и хуже, но вряд ли. Мне поручили вести факультативный курс для старшеклассников.
— Кажется, догадываюсь. Он предпочитает тратить деньги на академические курсы, а не на спорт?
— Похоже на то.
— Старая война, — кивнула Гейл. — Не принимайте это на свой счет. — Она прожевала кусочек палтуса, а затем спросила: — Но какое это имеет отношение ко мне?
Эндрю вздохнул и вновь взял бокал.
— Секс для старшеклассников.
Должно быть, он шутит. Она вспомнила, что помогала Эмме Роулинг читать курс, когда та начала преподавать этот предмет два года назад. Гейл рассказывала школьникам о различных методах предохранения, подчеркивая, что наиболее приемлемым способом является воздержание. Но подростки есть подростки. Уроки уроками, и все же Гейл знала, что влияние гормонов часто приводит к экспериментам в области секса, опасным для эмоционального и физического здоровья детей. Что ж, по крайней мере после ее лекций подростки были более подготовлены к этому вопросу и заканчивали школу, понимая, что такое безопасный секс.
— Вы что, шутите? — спросила она, надеясь, что Эндрю поддразнивает ее. Мысль о том, что мужчина, сумевший пробудить ее либидо, будет показывать старшеклассникам, как пользоваться презервативами, шокировала ее.
— Нисколько. — В его голосе звучал смех. — Ничего себе картинка: я показываю классу, как надевать презерватив на банан.
Гейл потянулась к бокалу, сделала паузу, а потом жадно глотнула из бокала.
— Вообще-то я пользуюсь огурцом, — произнесла она. — Так школьникам понятнее. Контраст цветов и все такое…
Он испустил негромкий смешок.
— Не чересчур ли?
— Вы и сами когда-то были подростком. И наверняка предпочитали, чтобы девочки ассоциировали вас с огурцом, а не с бананом.
Эндрю прыснул со смеху, заставив Гейл улыбнуться. Внезапно она поняла, что все ее усилия тщетны. Бороться с чувством, которое влечет их друг к другу, бессмысленно. Она знала, что Эндрю испытывает то же самое. Это чувствовалось в его улыбке, в смехе, но главным образом во взгляде. Когда Эндрю смотрел на нее, его глаза становились вдвое темнее.
— Мне не приходило в голову, что огурец… более правилен с точки зрения анатомии.
Ее ответный смешок был слегка истеричным.
— Почему мы об этом заговорили?
— Вы сами начали, док, — пожал плечами Эндрю.
Нет, неправда. Начал он.
— Давайте сменим тему, — предложила она.
— Любопытно.
— Что любопытно?
— Что вы хотите сменить тему. Мне казалось, что вы не прочь поговорить об… анатомии.
Гейл встала и дрожащими руками начала убирать посуду.
— Вы слишком много себе позволяете, тренер.
— Энди.
Она повернулась и увидела, что Эндрю стоит в каком-нибудь полуметре. То, что он перекрыл единственный путь к бегству, заставило Гейл занервничать.
— Вы слишком много себе позволяете, Энди.
Эндрю потянулся к ней, но Гейл отпрянула и пятилась до тех пор, пока не уперлась бедром в край буфета.
— В самом деле? — спросил он.
Ее временное тактическое отступление потерпело неудачу. Точнее, полностью провалилось, потому что он подошел вплотную, наклонился, положил ладони на крышку буфета и Гейл оказалась зажатой между его сильными руками. Они не соприкасались, но разделявшее их пространство трещало от электричества.
Каким-то чудом Гейл умудрялась дышать, но это было еще хуже: ее дразнила опьяняющая смесь запаха мыла и слегка мускусного аромата чистого мужского тела.
— Я не собираюсь терять голову, — сказала она и облизнула внезапно пересохшие губы. — Я пригласила вас в гости просто по-соседски.
— Тогда почему вы так нервничаете, док? — вкрадчиво спросил он.
— Потому что вы слишком близко.
Он приподнял бровь и пожал широкими плечами.
— Не слишком. Как бы я мог вас поцеловать, если бы находился на другом конце комнаты?
— Поцеловать? — прошептала Гейл, с ужасом понимая, что ее слова звучат как приглашение.
— Я думал, что никогда не дождусь этого, — ответил он с сексуальной хрипотцой, от которой у Гейл все задрожало внутри.
Не успела она ответить, что Эндрю Дафф даром тратит время, как его язык легко коснулся ее губ.
Не успела сомлевшая Гейл облечь свой протест в слова, как этот язык глубоко проник в ее рот.
Не успела Гейл собрать остатки здравого смысла и положить конец этому нежному нападению на ее губы, как ее язык уже сплелся с языком Эндрю.
Она испустила слабый стон и выпрямилась. Соски Гейл едва коснулись его груди, но этого было достаточно, чтобы между их телами проскочила искра. Кончики грудей тут же напряглись и начали тереться о чашки хлопкового спортивного лифчика. Не в состоянии противиться сладкому искушению его обольстительных губ, Гейл обвила руками шею Эндрю и задрожала от струившегося по венам наслаждения.
Не успела она потерять рассудок от сводящего с ума поцелуя, как Эндрю поднял голову и решительно
