ненависти.
Герман Вублер. Хороший диагноз, пожалуй, он подойдет и для Эрики. Она без конца читает старый молитвенник, его подарили ей на конфирмацию пятьдесят лет тому назад. Итак, до свидания.
Ева Плинт
Герман Вублер. Эрика хочет в Рим. Потом мы с вами, вероятно, увидимся за стойкой у Аугуста Крехена.
Ева Плинт. И ты здесь? Тебя пригласили?…
Карл фон Крейль. У Блаукремера я еще в списке приглашенных
Ева Плинт. Я боюсь.
Карл фон Крейль. Чего или за кого?
Ева Плинт. За себя и за Эрнста. Он понимает, почему ты тогда так поступил, а теперь и я начинаю понимать. Это пугает меня.
Карл фон Крейль. Нет, не моя. Никогда больше не буду этого делать, я сам боюсь. Забудь и о разводе, Ева, мы обойдемся. Катарине развод тоже ни к чему, она не хочет выходить замуж. Желаю тебе обзавестись ребенком – роди кого-нибудь от Эрнста Гробша.
Ева Плинт. Странно, что у нас с тобой никогда не было детей. Наверное, не суждено, И Эрнст не хочет детей, он такой мрачный. С тех пор как ему довелось стать свидетелем гибели – да, да, – гибели Плуканского, Эрнсту необходим объект для ненависти, а сейчас он его не находит. Я перепугалась, когда он признался, что ненавидит церковь, – ведь он посещал ее каждое воскресенье куда прилежнее меня.
Карл фон Крейль. Попробуй его понять. Церковь отслужила свой век, по крайней мере в наших краях. Кундт и иже с ним, включая Эрфтлера, выпотрошили ее, и теперь она им почти не нужна. Почему же Гробш ненавидит ее… о ней можно печалиться… Даже мой отец был печален после панихиды по Эрфтлеру-Блюму, а прежде мог выдержать сколько угодно траурных месс. Но на сей раз он был совершенно подавлен, таким я его никогда не видел. Не знаю, что с ним стряслось.
Ева Плинт. Может быть, метафизическая лихорадка?
Карл фон Крейль
Ева Плинт. От Эрнста. А Вублер сказал мне, что у Эрики то же самое – какое-то неизвестное заболевание. Как его лечить?
Карл фон Крейль. Кто знает? Ну, мне пора, я здесь не выдержу.
Адельхайд Капспетер
Ева Плинт
Адельхайд Капспетер. А вы, однако, чувствительны.
Ева Плинт. Да, мы чувствительны, потому что испытываем чувства. Кстати, Эрнст слышал, как ты шепнула мне: «Папе пришлось пересилить себя, чтобы пригласить твоего Гробша». У моего Гробша очень тонкий слух, и я ругаю себя за то, что не поднялась и не ушла сразу.
Адельхайд Капспетер
Ева Плинт
Адельхайд Капспетер
Адельхайд Капспетер
Ева Плинт. Нет, но совершенно бесчувственной, несмотря на твою музыку, несмотря на бесчисленные и поистине чудесные произведения искусства в вашем доме. Когда кто-нибудь задевает вас, вы ссылаетесь на свою чувствительность; когда чувства проявляют другие, вы называете это обидчивостью.