света и сделал дверь прозрачной. А за дверью стоял на коленях Мишка Коновалов. Дед Семен сразу почувствовал, что Мишка не служит сатане, потому что преклонил колени перед церковью. Дед Семен не знал, что на коленях Мишка стоит из-за того, что наступил ногой на ежика. Но по сути дед не ошибался – Коновалов не служил сатане. Он бежал от сатаны на большой скорости.
А вот сзади за Мишкой прыгали в языках пламени настоящие слуги дьявола.
Дед Семен подбежал к двери, распахнул ее, и Мишка Коновалов ввалился внутрь.
– Помогите мне! – крикнул Абатуров.
Подбежали Мешалкин с Ирой. Все вместе, они оттащили тяжелого Коновалова от двери и захлопнули ее перед самым носом у монстров.
Упырь Колчанов, бежавший впереди всех, впечатался мордой в полупрозрачную дверь, и его свинский нос расплющился окончательно, зашипел и задымился. Яркая вспышка последовала за этим. Колчанов заорал нечеловеческим басом и забегал кругами перед церковью. Вся его морда расплавилась, как пластмасса, и дымилась.
Подбежавший к нему упырь Стропалев накинул Колчанову на голову плащ-палатку и принялся колотить по ней волосатыми ладонями.
Дверь потеряла прозрачность.
2
Дед Семен побрызгал на Мишку святой водой. Коновалов открыл глаза.
– Что там случилось? – спросил у него Мешалкин.
– На меня напали черти с рогами, – просипел Мишка. Его зубы выстукивали дробь.
– Это мы и так знаем, – Юра махнул рукой. – Я спрашиваю, что там так бабахнуло?
– Кажется, самолет упал… – неуверенно ответил Мишка. – Если б не он, мне бы каюк… Дай попить, дед…
Абатуров протянул ему серебряную чашу со святой водой:
– Много не пей, а то тебе плохо будет.
Мишка жадно напился, а потом плеснул немного на здоровую ладонь и протер раненую ногу. Почти сразу боль утихла. Тогда он плеснул еще на руку, которую проткнул ежик и размял пальцы.
– Пойдемте на колокольню, – предложил дед. – Посмотрим оттуда, что происходит в деревне.
По узкой крутой лестнице они поднялись наверх и через низкую дверь вышли на воздух. Над круглой площадкой, обнесенной деревянными перилами, навис большой колокол – подарок областной духовной власти. По периметру колокола изнутри было написано:
Мешалкин вышел на колокольню первым и случайно стукнулся головой об колокол.
Колокол загудел.
Семен Абатуров подошел сзади и рукой притушил звук.
– Не головой дурацкой, а чистыми руками и помолясь, – объяснил он.
Мешалкин потер ушибленную голову.
– Что толку, – ответил он, – жену и детей не вернешь.
– И хорошо. Мертвые не возвращаются. А если возвращаются, то они не живые, а слуги дьявола.
– Да что вы к нему прицепились! – Ирина нахмурилась. – У человека же горе.
– А ты, баба, вообще помалкивай! Ты в церковь с непокрытой головой пришла и в штанах! По всем правилам я бы тебя теперь должен с колокольни спихнуть, как эту… как ее… царицу Суюмбике, которая в Казани с башни спрыгнула от татар… А горе, понимаешь, теперь не у одного этого, – он ткнул Мешал-кина в грудь, – а у всех, – и показал пальцем вниз.
Недалеко от церкви полыхал пожар. Из пламени торчал хвост самолета.
– Самолет, – сказал Юра, – самолет упал! Ну и ночка!
– Здесь аэродром военный недалеко, – кивнул дед. – Испытывают новые самолеты. Но чтобы падали, я никогда раньше не видел.
Ирина пожалела, что рюкзак с аппаратурой остался возле пруда, и ей нечем сфотографировать самолет.
Хромой Мишка Коновалов последним поднялся на колокольню, но первым заметил, что из огня торчит столб, а к столбу привязан человек.
– Смотрите! Человек горит!
– Мать честная! – вскрикнул дед Семен. – Иисус Христос!
– Вряд ли, – мрачно ответил Коновалов. – Я вижу на нем летчицкий шлем. Это летчик, кажется.
Абатуров перекрестился.
– Царствие тебе Небесное, неизвестный солдат, – он перекрестил летчика.
В то же мгновение столб, на котором висел человек в шлеме, зашатался и рухнул в огонь. Сноп искр взлетел в черное небо.
